Арье Барац. НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ

АРЬЕ БАРАЦ

Недельные чтения Торы
Праздники и даты

К содержанию

Недельная глава "Микец"

ЧЕЛОВЕЧНОЕ ПРОВИДЕНИЕ ("Микец" 5767 - 21.12.2006)

Уникальный опыт

В недельной главе «Микец» описывается, как Йосеф разгадал сны Паро и сделался его правой рукой. Далее описывается, как Йосеф встретил своих братьев, прибывших в Египет за пропитанием: вместо того, чтобы сразу поставитиь все точки над «i» в их взаимоотношениях, он затеял с братьями игру в кошки-мышки, изображая из себя грозного правителя, заподозрившего их в шпионаже.

Зачем он это сделал? Если мы отвергнем предположение, что это была пустая забава, розыгрыш, устроенный для потехи (вроде тех, которые устраиваются в популярных телепрограммах), то единственным объяснением может быть назидание – как будто Йосеф хотел пробудить совесть братьев.

Обычно такой ответ и дается. Между тем его едва ли можно признать удовлетворительным. Во-первых, считается, что братья уже раскаялись, и спускаясь в Египет за пропитанием, надеялись разыскать там также и Йосефа. А во-вторых, стоила ли овчинка выделки? Нужно ли было терзать братьев и продлевать скорбь отца, ради, в сущности, заранее ясного результата - примирения? В этом случае, правда, Иегуда не предложил бы отдать себя в рабство вместо Биньямина. Но поступок этот как раз неоднозначен, и его смысл я постараюсь рассмотреть в следующий раз.

В любом случае, если пренебречь этим самоотверженным порывом Иегуды, то сцена, описанная в начале следующей главы «Ваигаш» (45:1-8) вполне могла бы состояться при первом посещении братьями Египта. Уже сейчас, в главе «Микец» Йосеф мог бы открыться братьям и сказать им: «Итак, не вы послали меня сюда, а Бог».

Дело, видимо, не только в назидании, но и в пророческой миссии. Ведь очевидно, что в этой игре Йосеф принимает на себя роль провидения, чтобы не сказать самого Всевышнего. В самом деле, для братьев все происходящее выглядело провиденциальным наказанием за их преступление. Сами братья видели в случившемся руку Всевышнего: «И говорили они друг другу: точно мы виноваты из-за брата нашего; потому что мы видели страдание души его, когда он умолял нас, но мы не послушали; за то и нашло на нас горе это. И ответил им Реувен, говоря: ведь я говорил вам: "не грешите против мальчика", но вы не послушались; и вот кровь его и взыскивается» (42:21-22).

По-видимому, это можно признать единственно верным объяснением: не Йосеф разыграл братьев, а Бог. Йосеф лишь Ему подыгрывал, лишь искусно развивал заданную небесами тему, раскрывая, как талантливый режиссер, все возможности Божественного сценария.

Причем эта игра началась не с появлением братьев на пороге его министерской канцелярии, а по меньшей мере с момента возвышения Йосефа в доме Потифара. Уже тогда Йосеф, без сомнения, мог бы отправить послание своему отцу, по утверждению Рамбама, находящемуся всего в семи днях пути от него.

Р.Йешая Галеви Горовиц (1560-1630) утверждает в своей книге «Шней лухот абрит», что Йосеф был принужден небесами скрывать от отца, что он жив. Но если так, то значит, вся игра, описанная в нашей главе, была игрой небес. И уж, разумеется, именно такой представлялась она отцу и братьям Йосефа.

Итак, мы видим, что напряжение поддерживается на протяжении всей главы «Микец», и в последних строках достигает своего максимума. Братья видят, что они караются небесами за преступление, совершенное ими против Йосефа. То, что начали они, продав Йосефа, темные силы продолжают по отношению к Биньямину – он попадает в рабство.

В первых строках следующей главы встанет Иегуда, предложит остаться в неволе вместо Биньямина, после чего Йосеф откроется братьям, и все узнают, что это была просто игра, что все чудесным образом разрешается.

Но пока они еще не знают об этом, пока все ужасно. Таким образом, то, что происходит в этих последних строках главы «Микец» - это взгляд снизу, с земли, это то, как действительность видится нами под небесами: все ужасно. Следующая глава «Ваигаш», напротив, представляет открывшуюся истину, а также тот взгляд свыше, который был сокрыт от братьев в главе «Микец»: «все чудесно устраивается».

Предпринятая Всевышним игра, именно благодаря тому, что она была проведена в паре с Йосефом, делает веру и надежду более доступными для нас. Даже находясь в отчаянном положении, мы продолжаем искать выход...

Как Йосеф открылся братьям, так и Всевышний откроется своим сынам. Грозный и очерняющий нас в этом мире Судья, вдруг предстанет любящим и милующим Отцом, как сказано в трактате «Кидушин 35.б»: «Тому, у кого заслуг больше, чем грехов, посылаются ему несчастья... Тому, у кого грехов больше, чем заслуг, посылают благополучие». Комментаторы поясняют: «несчастья, чтобы милость ему была оказана в грядущем мире; благополучие, чтобы выплатить ему награду в этом мире».

Таким образом перед нами уникальный случай, когда человек (пророк) не только видит все, что происходит на самом деле и произойдет в будущем, но и сам включается в Божественную игру. Но благодаря этому игра самого Всевышнего начинает выглядеть для нас более понятной, доступной и близкой.

Пес и созвездие Пса

В этом пункте мы вступаем в очень непростую теологическую область. Как понимать подобие Бога и человека? До каких пределов позволительно «гуманизировать» Создателя?

Рамбам категорически запрещает делать это даже в самом минимальном виде. Так 35 глава «Путеводителя заблудших» начинается такими словами: «Не мни, что изложенное нами в предыдущих главах относительно возвышенности предмета, его сокровенности и трудности для постижения, относительно необходимости утаить его от толпы, касается также отрицания телесности (Бога) и наличия (у Него) аффектов. Это не так. Ибо, как надлежит внушать детям и провозглашать в народе, что Бог, великий и славный, - един и что не подобает поклоняться никому, кроме Него, так же следует втолковывать, что Он – нетелесен и нет совершенно ни малейшего подобия между Ним и Его творениями в чем бы то ни было; что Его существование не сходно с их существованием, жизнь Его не сходна с жизнью живых существ из их числа, Его знание не похоже на знание тех из них, кто обладает знанием. И различие между Ним и творениями не есть только различие между великим и малым, но - различие по виду существования. Иными словами, следует внушать каждому, что Его знание и наше знание, Его могущество и наше могущество отличаются друг от друга не как великое от малого или сильное от слабого и тому подобное, ибо сильное и слабое непременно уподобляются в том, что касается вида, и их охватвает одно общее определение».

Итак, Рамбам усматривает в «гуманизации» Всевышнего даже не какой-то ложный теологический ход, а недопустимое проявление воображения и чувств в повседневной религиозности.

Но что за религию он нам тогда предлагает? Разве не ту самую религию «философов и ученых», от которой отрекался Пакаль, и которую исповедывал Спиноза? Как, в самом деле, перекликается с приведенными словами Рамбама слеующее высказывание амстердамского еретика: «Разум и воля, которые составляли бы сущность Бога, должны были быть совершенно отличны от нашего разума и нашей воли и могли бы иметь с ними сходство только в названии; подобно тому, например, как сходны между собой созвездие Пса и пес – лающее животное».

Понятно, что если бы иудаизм объявил единственно верным этот подход, то он давно бы вывел себя из числа религий. Но в то же время иудаизму не повредило и то, что он не отверг подход Рамбама как еретический.

Таким образом «дегумаизирующая» Всевышнего теология Рамбама должна рассматриваться в комплексе с иудейской мистикой, последовательно «гуманизирующей» Его. На протяжении веков еврейские философы и мистики отчаянно спорили между собой, но традиция признала правомочность обоих подходов, антиномически сопрягая их.

Сопряжение это носит, к сожалению, стихийный, можно сказать даже, анонимный характер. Насколько мне известно, никто не утрудил себя задачей теологически сознательно связать два этих подхода именно как антиномические.

В этой статье также нет места для подобного рода изысканий. Но в то же время здесь уместно заметить, что необычная игра Йосефа дает нам ясное ощущение того, что практическая религия - это всегда преодоление той пропасти, которая разверзается между теологией, «гуманизирующей» Всевышнего и теологией «дегуманизирующей» Его.

К содержанию

© Netzah.org