Арье Барац. НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ



АРЬЕ БАРАЦ

Недельные чтения Торы
Праздники и даты


К содержанию

Недельная глава "Ваигаш"

ПОДВИГ ИЛИ ПРЕСТУПЛЕНИЕ? («Ваигаш» 5767 - 28.12.2006)

У человека нет права брать у другого, но у него есть право давать. Запрет воровства не является запретом делать подарки. Чужую жизнь я отнять не могу, но разве из этого следует, что я не могу отдать другому свою жизнь? Человек не только вправе расплатиться за другого человека, но как мы видим из поступка Иегуды, вправе поменяться с ним судьбой.

Порыв Иегуды

Недельная глава "Ваигаш" начинается с того, как Иегуда подошел (игаш) к Йосефу и предложил себя в рабство вместо "попавшегося" Биньямина: "И подошел Иегуда к нему, и сказал: позволь, господин мой, сказать рабу твоему слово в уши господина моего, и да не возгорится гнев твой на раба твоего; ибо ты то же, что Паро… Теперь же, если я приду к рабу твоему, отцу моему, и не будет с нами отрока, с душою которого связана душа его, То когда он увидит, что отрока нет, то он умрет; и сведут рабы твои седину раба твоего, отца нашего, с печалью в преисподнюю, Ибо раб твой поручился за отрока отцу моему, сказав: "если не приведу его к тебе, то виноват буду пред отцом моим всю жизнь". А теперь, пусть раб твой останется вместо отрока рабом у господина моего, а отрок пусть взойдет с братьями своими. Ибо как взойду я к отцу моему, когда отрока нет со мною? как бы не увидеть мне бедствия, которое постигнет отца моего. И не мог Йосеф удержаться при всех, стоявших около него, и закричал: выведите от меня всех! И не стоял никто при нем, когда Йосеф дал себя узнать братьям своим" (44:18-45:1)

Итак, если в игре Йосефа в кошки-мышки со своими братьями имелся какой-либо смысл, какая-либо «мораль» - то это самоотверженное предложение Иегуды.

Разумеется, Иегуда мог рассчитывать, что он окажется при «господине его», который проявлял к ним благосклонность, но ведь при этом он прекрасно знал, что может быть также отправлен и на каменоломни, где долго не протянет. Предлагая поменяться с Биньямином судьбами, Иегуда не мог не опасаться того, что Биньямину придется погибнуть в неволе от непосильного труда. И если игра Йосефа (Всевышнего) имела своей целью вдохновить Иегуду на этот самоотверженный порыв, то уж наверно, в нем заключался какой-то великий искупительный смысл.

Итак, мы вправе заключить, что результатом полупровиденциальной игры Йосефа был именно этот поступок Иегуды. Продажа брата в египетское рабство искупается добровольным рабством ради того, чтобы избавить от него брата.

Между тем единственно известное мне галахическое решение по этому вопросу... категорически запрещает такого рода самопожертвование!

Раби Цви Гирш Майзлиш (1902-1974), бывший узником Освенцима, в котором погибла вся его семья, опубликовал галахические решения, вынесенные им в долине смертной тени. В книге «Микадшей а-Шем» приводится следующая история, рассказанная раби Майзлишем: «Юный студент, шестнадцати лет от роду, из моего родного городка Вайцен, по имени Акива Манен... сказал мне: «Раби, что будет с Мойшеле?» Я ответствовал: «А что с ним может быть? Разве можно еще его спасти?» Он снова говорит: «Раби, разве возможно такое, что Мойшеле сгорит, а мы промолчим?» А я ему: «Разве есть у тебя способ его спасти?» - «Да – говорит он, - У меня уже довольно денег, чтобы выкупить его». Я возразил: «Разве не известно тебе, что цена этому выкупу – жизнь другого юноши, ведь количество приговоренных к смерти уже установлено, кто же возьмется за спасение такой ценой?» Он сказал: «Есть у меня решение... – и продолжил с великим воодушевлением, - Решение в том, что я пойду вместо него и с великой радостью стану вместо него жертвой». Услышав это, разгневался я на него и сказал: «Чего я ни в коем случае тебе не позволю, так это добровольно отправиться на страшный риск, ведь свидетельствует о том закон: твоя жизнь на первом месте».

Вскоре пришел он снова и сказал: «Раби, нет покоя душе моей! Разве возможно, что Мойшеле сгорит, а я, презренный, не стоящий даже ступней ног его, останусь среди живых. Я решил пойти вместо него, даже без вашего позволения. Только одно пообещайте мне – что не сочтет меня высший Суд самоубийцей, не имеющим удела в мире грядущем. И снова разгневался я на него: «Не могу тебе этого обещать, ведь если не обязан ты жертвовать собой, то и право вряд ли имеешь. Ведь уже решено на небесах: он должен быть убит или ты».

Раби Цви Гирш Майзлиш обосновал свое решение словами равви Акивы: «твоя жизнь на первом месте». Слова этим были сказаны применительно к ситуации двух людей, оставшихся в пустыне с порцией воды достаточной только для одного человека. Согласно рабби Акиве, владелец воды должен выпить всю воду один, а не делиться ей с другим, так чтобы в результате они оба скончались.

Между тем раби Акива вовсе не утверждал, что человек не вправе пожертвовать своей жизнью и отдать воду другому. Такого правила из этого закона вроде бы вывести нельзя. Более того, постановление раби Майзлиша легко довести до абсурда. Предствавим себе, что в пустыне оказались восьмидесятилетний старец и его десятилетний внук. У каждого было достаточно воды, чтобы дойти до селения, но на беду внук пролил свою воду. Согласно раби Майзлишу, дед должен выпить свою воду и оставить внука умирать, чтобы самому не оказаться самоубийцей. Но если сжалиться над старым человеком и разрешить ему отдать свою воду внуку, то придется сжалиться и надо всеми остальными, желающими отдать свою жизнь за друзей, ибо закон един для всех.

Заметим, что рав Майзлиш не аргументировал свой запрет законом: «твоя кровь не краснее чем его» (который он подразумевал, когда говорил «цена этому выкупу – жизнь другого юноши»). Хотя, казалось бы, мог. Ведь и «его» кровь вроде бы не краснее «твоей»! Только Бог знает истинную ценность каждой человеческой жизни и черед ее дней.

Однако обращение к этому закону сразу вызывает определенное недоумение. У человека нет права брать у другого, но у него есть право давать. Запрет воровства не является запретом делать подарки. Чужую жизнь я отнять не могу, но разве из этого следует, что я не могу отдать другому свою жизнь?

Имущество это, разумеется, не жизнь. Нашей жизнью распоряжается только Всевышний. Но общие соображения сохраняются для обеих ситуаций. Человек не только вправе расплатиться за другого человека, но как мы видим из поступка Иегуды, вправе поменяться с ним судьбой. Но почему это право должно ограничиваться смертью? Согласно правилу «твоя жизнь на первом месте», Иегуда вроде бы не должен был предлагать себя также и в рабство?

Интересно, что закон «твоя жизнь на первом месте» впоследствии почти никем не трактовался, даже Рамбамом, который известен тем, что выносил галахические постановления в таких вопросах жизни и смерти, которые на протяжении тысячелетий никто кроме него не дерзал истолковывать.

В решении раби Майзлиша возникает так же и иная трудность, связанная с его вторым аргументом – с запретом совершать самоубийство. Дело в том, что в той ситуации, в которой они находились, самоубийство признается извинительным поступком. Человек, стоящий перед неизбежностью издевательств и пыток, вправе наложить на себя руки (прецедент царя Шауля). Люди, покончившие с собой в условиях Освенцима, по вере иудаизма, не являются подсудными.

Даже если замысел Акивы Манена был запрещен согласно правилу «твоя жизнь на первом месте», он никак не мог быть осужден, так как действовал в тех пограничных, запредельных условиях, где ему такой поступок заранее был дозволен.

Наконец, возвращаясь к Иегуде, следует отметить, что никто никогда не осудил его. Напротив, в одном источнике его самоотверженный поступок рассматривается как возможная причина приобретения им царского достоинства.

Я привел эти доводы раввину своего поселения Хагаю Ниру (отец которого, кстати, был учеником раби Майзлиша) и вместе с ним исследовал соответствующие источники. Рав Нир нашел мои возражения здравыми, и признался, что не понимает, как рав Майзлиш пришел к своему заключению. Он сказал, что должны были иметься какие-то иные соображения, которые в книге не приведены, и соответственно воздержался от собственного галахического заключения.

Наибольшая любовь

Тем более не претендую на него и я. Если на все приведенные недоумения школа раби Майзлиша даст убедительный ответ и докажет, что допустимость меняться судьбами ограничена обменом смертного жребия, то я признаю, что воля Всевышнего такова.

Но тогда для меня это будет значить, что Галаха, запрещающая отдавать жизнь за любимого человека, равнозначна жертвоприношению Ицхака. В самом деле, когда Всевышний повелел Аврааму «возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Ицхака, и пойди в землю Мориа, и принеси его там во всесожжение», Авраам не произнес слов, которые были бы на устах каждого, и тем более престарелого отца: «Только не это! Забери меня!»

Что же, очень может быть, что существуют и другие праведники, от которых Всевышний требует этой нечеловеческой жертвы.

В Евангелии сказано: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоанн 15.13). И в христианском мире очень ценятся поступки вроде того, который намеревался совершить Акива Манен. Достаточно сказать, что польский кзендз Максимилиан Кольбе, пошедший на смерть вместо другого узника Освенцима, был причислен католической церковью к «лику Блаженных».

Пока я до конца не исследовал этот вопрос, и продолжаю полагать, что иудаизм в этом пункте солидарен с христианством (о чем в в первую очередь учит поступок Иегуды). Однако, если все же прав раби Майзлиш, то значит, для иудеев нет больше той любви, как если кто пожертвует ради Всевышнего самым дорогим ему человеком...


К содержанию









© Netzah.org