Арье Барац. НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ

АРЬЕ БАРАЦ

Недельные чтения Торы
Праздники и даты

К содержанию

Недельная глава "Вайехи"

ДУХОВНОЕ ПРЯМОХОЖДЕНИЕ ("Вайехи" 5769 - 08.01.2009)

Авраам и Ицхак

В недельной главе "Вайехи" говорится: "И глаза Израиля помутнели от старости: не мог он видеть. И подвел тот их к нему, и он поцеловал их, и обнял их. И сказал Израиль Йосефу: не надеялся я видеть твое лицо, и вот, показал мне Бог и потомство твое. И отвел их Йосеф от колен его, и поклонился лицом своим до земли. И взял Йосеф обоих: Эфраима в правую свою руку, к левой Израиля, и Менаше в свою левую, к правой Израиля, и подвел к нему. И простер Израиль правую руку свою, и положил на голову Эфраима, хотя он младший, а левую на голову Менаше; умышленно положил он так руки свои, хотя Менаше был первенцем. И благословил Йосефа, и сказал: Бог, пред которым ходили отцы мои, Авраам и Ицхак, Бог, пасущий меня с тех пор, как я существую, до сего дня, Ангел, избавивший меня от всякого зла, да благословит отроков сих; и да будет наречено имя мое и имя отцов моих, Авраама и Ицхака, и да расплодятся они во множестве среди земли". (48.10-16))

Уже при первом своем явлении Иакову Всевышний связал Свое Имя с именами Авраама и Ицхака: "Я Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Ицхака" (28:13). Раши поясняет в этой связи: "Хотя мы не находим в Писании, чтобы Святой, благословен Он, связывал Свое Имя с праведниками при их жизни и писалось бы "Бог такого-то человека", ибо сказано: "Вот святым Своим не верит" (Иов 15, 15), здесь Он связал Свое Имя с Ицхаком. Поскольку его глаза померкли, и он безвыходно пребывал в доме, он как бы уже умер, и дурное побуждение не было властно над ним".

Позже, но все еще при жизни Ицхака, сам Иаков также прибегнул к этому имени: "И сказал Иаков: Боже отца моего Авраама и Боже отца моего Ицхака, Господи, сказавший мне: "возвратись в страну твою и на родину твою, и Я буду благотворить тебе!" Недостоин я всех милостей и всех благодеяний, которые Ты сотворил рабу Твоему; ибо я с посохом моим перешел этот Ярдэн, а теперь у меня два стана. О, избавь меня от руки брата моего, от руки Эсава, ибо я боюсь его: может быть, он придет и убьет меня и мать с детьми. А Ты сказал: "Я буду благотворить тебе и сделаю потомство твое, как песок морской, который неисчислим множества". (32:10-12)

К тому моменту, когда Иаков благословлял Эфраима и Менаше, Ицхак уже "приложился к народу своему", и обращение "Бог, пред которым ходили отцы мои, Авраам и Ицхак", было более чем оправдано. Но тем интересней продолжение благословения: "Бог, пасущий меня с тех пор, как я существую, до сего дня". Что это может значить?

Кто-то может обратить внимание, что в тот момент, когда Иаков на одном дыхании произносил эти слова, он был также слеп, как и некогда его отец Ицхак. Однако можно ли было об Иакове сказать, что "поскольку его глаза померкли, и он безвыходно пребывал в доме, он как бы уже умер, и дурное побуждение не было властно над ним"? Едва ли. Судя по тому, что слепой Иаков не только не был обманут зрячим Йосефом, но сам "провел" его, переменив благословение его сыновей, он ориентировался не хуже чем в молодости. В тот момент, когда Иаков благословлял Эфраима и Менаше, жизни Авраама и Ицхака были полностью завершены, их святости уже ничего не угрожало, и Имя Всевышнего можно было связывать с их именами. Между тем сам Иаков в тот момент еще был живым участником священной истории.

Как бы то ни было, в ту пору, когда все семейство Иакова сошло в Египет, сам Всевышний еще не называл Себя Богом Авраама, Бога Ицхака и Богом Иакова. В ту пору Он еще только "пас" последнего. И период этот очень интересен. Интересен в первую очередь тем, что Милость (Авраам) и Суд (Ицхак) были в тот момент еще не сбалансированы Справедливостью (Иаков), а тем самым их взаимоотношение можно рассматривать в их изолированности и чистой дополнительности.

На что это похоже? Я бы сравнил это с деятельностью рук и ног. Существует немало работ, в которых обе руки на равных, хотя и по-разному, участвуют в некоем едином координированном действии, которое не дано помыслить без какой-либо одной из рук. Будучи выполняемыми и правой и левой руками одновременно, эти работы являют собой явственный синтез. Такова, например, игра на музыкальных инструментах, жонглирование, ваяние и т.п. Итак, рукам свойственна синтетичность, их дело не дано расчленить. В то же время при работе, совершаемой ногами, обе конечности, во-первых, участвуют в ходьбе совершенно на равных, а во вторых, не создают в собственном смысле слова синтеза: ходьбу можно свести к поочередному передвижению на правой и левой ногах. Прямохождение, таким образом, можно уподобить тому моменту, когда милость и суд сосуществовали в необъединенном виде.

Ручная работа

Прямохождение буквально напрашивается на то, чтобы его рассмотрели как аллегорию герменевтического круга, то есть как взаимодействие суда (разум) и милости (вера). Как сказал Августин Блаженный: "Прежде чем поверить, необходимо понять. Прежде чем понять, необходимо поверить". Действительно, каждый верующий постоянно корректирует с помощью разума свою иррациональную веру. При этом работают оба начала, оба органа - мозг и сердце. Подвижный критичный ум и твердая незыблемая вера парадоксально сосуществуют в каждом акте полноценного человеческого бытия, как попеременная опора то на правую, то на левую ногу присутствует в прямохождении.

Тут можно заметить, что на самом деле при ходьбе у человека какая-то нога ведущая. Есть люди, у которых толчковая нога правая, есть у которых - левая. Соответственно есть люди, которые больше опираются на разум, и есть те, которые больше опираются на веру. И то и другое нормально. Эти люди всегда друг с другом поладят, во что бы они ни верили, и как бы в данный момент ни думали. Своей целью они ставят Истину, и, непрерывно осуществляя попеременное движение: движение веры, затем движение разума, - продвигаются к своей цели (в полном соответствии с принципом прямохождения). Тот же, кто отказывается от чего-то одного, от разума или от веры, кто скачет на одной конечности, тот вскоре либо вовсе останавливается, либо кончает тем, что опускается на землю и ползает как змей.

В этом смысле наше время несколько напоминает то время, когда Авраам и Ицхак приложились к народу своему, а Иаков еще продолжал свое земное странствие. В наше время диалектика суда и милости, разума и веры обнаруживает себя в диалектике двух опытов: секулярного и религиозного. При всем том, что опыты эти в некоторых сферах вполне эквивалентны (например, оба уважают свободу выбора), они по-прежнему продолжают оставаться предубеждены друг против друга.

В первую очередь это было характерно для периода классического сионизма. Старый (религиозный) и новый (светский) йешувы были различены между собой, как день и ночь. Рав Авраам Ицхак Кук, объявивший, что эти день и ночь относятся к единым суткам, что оба йешува составляют две части единой общины и несут бремя одной истории, положил начало их синтезу, перешел от грубого прямохождения к тонкой «ручной работе».

Часто можно услышать, что между харейдим и религиозными сионистами нет решительно никакой разницы, кроме отношения к государству Израиль. Формально, может быть, так оно и есть. Однако за этим формальным отличием просматривается также и отличие радикальное. Если харейдим представляются антагонистами светских людей и наоборот, то религиозные сионисты так или иначе впитывают в свой архетип оба опыта. Они не всегда умеют это последовательно преподать, но самим своим характером, самим своим образом жизни они неизменно свидетельствуют двойную лояльность. Эти люди умеют равно свободно ориентироваться как в секулярном, так и в религиозном мирах, а порой даже живо сопрягать их, владея всеми необходимыми навыками «ручной работы».

Однако религиозные сионисты не составляют большинства в израильском обществе. Большинство израильтян все еще продолжает оставаться разделенным на «хилоноим» и «харейдим». В трактате Сангедрин говорится, что при приближении Мессии будут разные периоды: первый, когда «Тора будет забываться учащими ее», и следующий, когда она будет «возвращаться к учащим ее». Согласно раву Куку, забывшие Тору светские сионисты продолжали оставаться евреями, «учащими ее», выполняющими замысел Всевышнего, и когда-нибудь, по мысли рава Кука, их опыт должен был бы вернуться в йешивы. Уже сын рава Авраама Ицхака - рав Цви Иегуда Кук, читая первый фрагмент приведенного талмудического высказывания, говорил: «надеюсь, что этот период уже позади», а читая второй - «надеюсь, что это уже началось»!

Наше время подобно последним дням жизни Иакова. С одной стороны наш праотец был уже близок к завершению своего жизненного пути, а с другой - продолжал в ней активно участвовать, что удерживало мир в состоянии «прямохождения».

К содержанию

© Netzah.org