Арье Барац. НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ

АРЬЕ БАРАЦ

Недельные чтения Торы
Праздники и даты

К содержанию

Недельная глава "Шмот"

НЕИЗЛЕЧИМЫЙ ИУДАИЗМ («Шмот» 5764)

Имена Всевышнего

В недельной главе «Шмот» («Имена») описывается состояние еврейского народа через двести лет после сошествия Израиля в Египет и обращение Всевышнего к евреям с призывом к исходу.

Но говорится в нашем недельном чтении не только об именах сынов Израиля, но также и об именах Бога.

Действительно, когда Всевышний явился Моше на горе Хорев (Синай) в образе неопалимого куста терновника, среди прочего речь пошла также и об Его имени. Мы читаем: «И увидел он, вот терновник горит огнем, но терновник не сгорает. И Моше сказал: пойду и посмотрю на это великое явление, отчего терновник не сгорает. И увидел Господь, что он подходит смотреть, и воззвал к нему Бог из среды терновника, и сказал: Моше! Моше! И он сказал: вот я. И сказал Он: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая. И сказал: Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Ицхака, Бог Иакова. И закрыл Моше лицо свое, потому что боялся воззреть на Бога. И сказал Господь: Я увидел страдание народа Моего в Египте и услышал вопль его от притеснителей его, так что знаю его страдания. И нисшел Я избавить его от руки египтян…. Иди Я пошлю тебя к Паро, и выведи народ Мой, сынов Израилевых из Египта. И сказал Моше Богу: вот, я приду к сынам Израилевым и скажу им: «Бог отцов ваших послал меня к вам». А скажут мне они: «как Ему имя?» Что сказать мне им? И сказал Бог Моше: Я Буду, который Буду. И сказал: так скажи сынам Израиля: Буду послал меня к вам» (3.6-15)

«Буду, который буду» - таков буквальный перевод того имени, которым назвался Моше Всевышнему. Обычно это имя переводится и толкуется как «Сущий», но это привнесенное осмысление, скорее всего заимствованное из перевода Септуагинты. В исконной еврейской традиции имя это воспринимается буквально. Так в мидраше Шмот Раба в связи с данным эпизодом говорится: «Сказал Всесвятой Моше: Ты желаешь знать Мое имя. По делам Своим Я именую Себя. Иногда я именуюсь Шаддай, иногда Цаваот, иногда Элоким, а иногда Гашем. Когда Я сужу свои создания, Я именуюсь Элоким, когда Я воюю, Я именуюсь Цваот, когда Я воздаю по делам Я Шаддай, когда Я милую – Я Гашем. Ибо нет в имени Гашем ничего кроме милости. Как сказано «Гашем, Гашем, Бог милостивый и милосердный». Должно сказать: «Буду, который буду» - ибо Я зову Себя в зависимости от тех Своих деяний, которые буду делать».

Итак, в своем первом откровении, данном Моше, Всевышний пояснил, что зовется различными именами в зависимости от того, какой из своих аспектов Он намеревается проявить. Однако знаменательно, что еще до того как Всевышний открыл Моше свои тайные имена, он уже назвался ему некоторым другим не сущностным, а нарицательным именем: «Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Ицхака, Бог Иакова».

Это имя отнюдь не второстепенно. Это одно из полноценных литургических имен. Так молитва «Восемнадцать благословений» начинается с упоминания именно этого имени: «Благословен Ты Господи Боже наш, Бог отцов наших, Бог Авраама, Ицхака и Иакова».

И эта формула в высшей степени поучительна. Действительно, ведь именно так Всевышний обращается на протяжении веков к каждому еврею: «Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Ицхака, Бог Иакова». Между отцом каждого еврея и их общими праотцами Авраамом, Ицхаком и Иаковом пунктиром могут быть обозначены десятки и сотни имен, но завершающая формула именно такая: «Я Бог отца твоего…, Бог Авраама, Бог Ицхака, Бог Иакова».

Благодаря этой формуле первые и последние поколения смыкаются, образ отца и матери сливается с образами трех отцов и четырех матерей еврейского народа, и еврейский ребенок входит в семью патриархов так же просто и естественно, как он входит в ту семью, в которой он родился. Иными словами еврейский ребенок, учащий Тору, исходно воспринимает ее как свою семейную хронику: вот мой отец, а вот мой дед Авраам, Ицхак, Иаков. Промежуточных поколений может быть заведомо сколько угодно, число N.

В этом одно из глубинных положений иудаизма, в котором Всевышний использует общие законы кровнородственных связей, для того чтобы их преобразить и подчинить Себе.

Это преображение явным образом свершилось в «акеде», в бескорыстной готовности Авраама принести в жертву собственного сына. Всевышний вернул Аврааму Ицхака, но с того момента Он врос во взаимоотношения между ними, с той минуты кровные узы еврея преобразились и наполнились духовным значением.

Образы отца земного и Отца небесного глубоко связаны друг с другом. Но, наивно было бы судить о Боге по отцу. Виктор Франкл пишет в этой связи: «С точки зрения экзистенциального анализа Бог никоим образом не является образом отца. Скорее наоборот: отец - это, можно сказать, первый конкретный образ Бога, складывающийся у ребенка. Отец не является для нас прообразом всего божеского, скорее верно прямо противоположное: Бог - это прообраз отцовства. Только онтогенетически, биологически, биографически отец первичен; онтологически же первичен Бог. Хотя психологически отношение ребенок - отец предшествует отношению человек - Бог, онтологически первое отношение является не образцом, а отражением».

Однако, когда сам Всевышний связал свой образ с образами отцов, когда Он сам врос в семейные отношения одной из человеческих семей, все чудесно изменилось. Образы Отца небесного и отца земного оказываются в еврейском народе соразмерны и до конца союзны.

Святая община

Нас может раздражать высокомерное отношение харейдим ко всем прочим человеческим существам, включая евреев, родившихся в светских семьях. Во всяком случае многих не оставляет равнодушным, что харейдим не вступают в «смешанные» браки не просто со светскими евреями, но даже с теми евреями, которые вернулись именно к харейдимному образу жизни.

«Баалей тшува» и «коренные» иудеи составляют одну общину: они вместе молятся, вместе учат Тору, они живут в одних и тех же кварталах, они покупают продукты в одних и тех же лавках, но по неписаному закону браков между собой они не заключают.

Рядовой израильтянин, даже если он станет соблюдать законы Торы, имеет больше шансов вступить в брак с представителем какого-либо европейского королевского дома, чем в брак с потомком харейди. Насколько мне известно, гер, т.е. инородец принявший иудаизм, еще имеет шанс породниться с харейди, но «выпавший» член - нет.

Однако в том то и дело, что в этом есть своя правда. Действительно, если связь между отцом и между Авраамом, Ицхаком и Иаковом была хоть однажды нарушена, то это бросает тень на аутентичность всей той родовой цепи, которая претендует быть носительницей Божественного имени.

Нет ничего предосудительного в том, что эти люди так ревностно хранят чистоту своей родовой преемственности. В определенном аспекте именно в этой общине хранится первичный и аутентичный образ Того, чьим словом создан мир. Преемственность передаваемой от отца к сыну религиозности - это чудо, которым весь Израиль и все человечество должно дорожить.

Харейдим действительно другие, они действительно не как все. Они передают свою веру от отца к сыну и от матери к дочери в первозданной чистоте. В их отношениях есть та аутентичность, которая передается из поколение в поколение и со стороны может выглядеть как что-то нездоровое, как своеобразная наследственная болезнь.

У Генриха Гейне имеется одно примечательное ироничное стихотворение, для неискушенного слуха могущее восприниматься как антииудейское, но я затрудняюсь расценить его в таком качестве. Напротив, на мой взгляд оно удивительно точно передает то отношение рода и присутствия Всевышнего, о котором я здесь пишу. Я имею в виду стихотворение Гейне «Новый госпиталь для сынов Израиля в Гамбурге».

Это стихотворение посвящено дяде поэта Шломо Гейне, построившему в 1842 году на свои средства госпиталь для еврейской бедноты в Гамбурге.

Вот госпиталь для бедняков-евреев,

Которые больны и трижды жалки

От трех своих пороков постоянных –

Недугов, нищеты и юдаизма.

Из трех пороков самое дурное –

Последнее наследственное зло их,

У нильских вод захваченная язва,

Больная их египетская вера.

Недуг неизлечимый! Не избавят

Их от него не паровые ванны,

Ни средства хирургии, ни лекарства,

В больнице предлагаемые хворым.

Смирит ли время, вечная богиня,

Когда-нибудь их вековые муки,

Отцом передаваемые сыну,

И будут ли счастливее их внуки?

Я этого не знаю. Но должны мы

Лишь прославлять то любящее сердце,

Готовое хоть временным бальзамом

Залечивать, насколько можно, раны.

……………..

Щедра его рука, но изобильней

Порой из глаз его струились слезы, -

Прекраснейшие слезы о великом,

Неизлечимом ввек недуге братьев.

Даже если замкнутость и фанатичность харейдимного сообщества видится нам нездоровой и неадекватной духовным требованиям современности, мы не должны выплескивать вместе с водой ребенка и отказываться видеть, что перед нами сообщество аутентичных носителей Божественного имени, у которого имеются все основания гордиться тем, что его живая связь с Авраамом, Ицхаком и Иаковом никогда не прерывалась.

К содержанию

© Netzah.org