Арье Барац. НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ



АРЬЕ БАРАЦ

Недельные чтения Торы
Праздники и даты


К содержанию

Недельная глава "Бешалах"

СВОБОДА И ПРЕДВИДЕНИЕ («Бешалах» 5762)

Фантазия Шопенгауэра

В сегодняшней статье, приуроченной к недельному чтению «Бешалах», в котором описывается последний эпизод освобождения сынов Израиля из египетского рабства - прохождение по дну Тростникового моря – я продолжу рассмотрение взгляда еврейской традиции на свободу человека.

Традиционная трактовка изречения рабби Акивы «все предвидено, но свобода дана», предполагает, что Всевышний предвидит все поступки человека. Рамбам пишет: «Вы можете спросить: если Всевышний знает прошлое и будущее, то Ему должно быть известно также, будет ли такой человек праведником или злодеем. Если Он знает, что тот будет праведником, значит, этот человек не может стать злодеем. А если у того все же есть возможность стать злодеем (и он им становится), то получается, что Создателю не было известно заранее, кем будет этот человек? Знай, что ответ на этот вопрос длиннее окружности Земли и шире Великого океана… Мы должны решительно признать, что человек волен поступать так, как ему заблагорассудится, и Всевышний не понуждает его и не предопределяет его поступки. Хотя Ему все известно».

Это понимание признается в иудаизме классическим. В прошлый раз я привел слова Талмуда (Нида - 16б): Господь «решает над каплей, кто из нее произойдет - мужчина или женщина, слабый или сильный, бедный или богатый, низкорослый или высокий... а также решает все, что с ним (человеком) случится… Но будет ли он праведным или нечестивым - этого не решает, а отдает (выбор) в руки самого человека, одного его...».

Согласно Рамбаму эти слова следует понимать в том смысле, что не решая за человека кем он будет – праведным или нечестивым, Всевышний вместе с тем предвидит его выбор. Но если Он предвидит, то значит, мы имеем дело с какой-никакой, но все же предопределенностью, в свете которой свобода воли начинает выглядеть фикцией. И именно с этой трудностью связаны заверения Рамбама, что человеческий разум не в силах постигнуть этого.

Но как же нам все-таки следует понимать это противоречие? Как можно объяснить этот парадокс? Обычно в этом случае апеллируют к общему антиномизму еврейского мироощущения, когда два противоположных подхода могут признаваться истинными. Так, известный иерусалимский раввин Мордехай Нойгершл в статье, посвященной теме свободы воли, пытается свести эту проблему к классическому талмудическому парадоксу, сформулированному в трактате Эрувин: «Школа Шамайя и школа Гилеля спорили друг с другом. Каждая утверждала, что только ее мнение должно быть основой для Галахи. И тогда раздался Глас с Небес: «Устами тех и других говорит Божественная истина. Но Галаха будет установлена по учению Гилеля».

«Мы поняли, - заключает в этой связи р.Нойгершл, - что всезнание Бога вполне может ужиться со свободой выбора для человека. В чем же корень проблемы? Откуда она взялась? Все дело в том, что до сих пор мы не признавали, что в одном явлении могут сосуществовать два взаимоисключающих подхода. Нам казалось, что от одного из них надо непременно отказаться… Если знание Всевышнего недоступно нашему пониманию, то, осознав свою ограниченность и смирившись с ней, мы не должны подвергать сомнению истинность каждого из двух взаимоисключающих постулатов».

Иными словами, р.Нойгершл пытается убедить нас в том, что вся проблема в непривычности нашей головы к парадоксальной, полисубъектной логике. Само же по себе это нормально, когда сосуществуют два противоположных подхода. Все бы ничего, но тот общий вывод, который сделал сам р.Нойгершл, в действительности заставляет усомниться, что он применил здесь талмудический антиномический подход. Он пишет: «Мы привыкли видеть в свободе выбора неопределенность: либо мы поступаем так, либо иначе. И если Бог знал, допустим, еще вчера, как именно мы поступим сегодня, то по нашим понятиям здесь имела место предопределенность. Следовательно, у нас не было свободы выбора. Выход из этого положения очень прост: речь идет не о том, что Богу известно сегодня, как мы поступим завтра. На самом деле, Богу известно, как мы поступили завтра. Ибо Он «находится» и в сегодня, и в завтра. Будущее существует для него так же отчетливо, как прошлое и настоящее».

Идея, высказанная р. Нойгершлом, достаточно распространена. Впервые, насколько мне известно, ее высказал Шопенгауэр, пораженный мыслью Канта, что пространство и время это не объективная реальность, а лишь априорные формы чувственности. В книге «О духовидении» Шопенгауэр пишет: «При ясновидении порядок и закономерность внешнего мира, основанные на времени, пространстве и причинности, в известной степени упраздняются. Благодаря достоверной теории Канта об идеальности времени и пространства мы теперь знаем, что вещь-сама-в-себе не ведает различия между прошедшим и будущим. Таким образом, эти различия оказываются не абсолютными и потому не представляют собой непреодолимых препятствий… Если время не есть определение настоящей сущности вещей, то для этой сущности понятия ДО и ПОСЛЕ не имеют значения… всякое событие может быть узнано прежде, чем оно случится в действительности».

С той поры идея эта формулировалась неоднократно, например, англичанином Дж. Данном. А не так давно я натолкнулся в интернете (http://iraz1999.chat.ru/) на независимую разработку этого взгляда автором, исследующим Нострадамуса.

Должен признаться, что мне видятся в этой теории очень серьезные и даже непреодолимые трудности. С идеей того, что где-то уже все сразу существует, могут прекрасно уживаться буддисты. Хорошо согласуется с теорией Шопенгауэра исламский фатализм. Я думаю, что эта идея показалась бы удачной Кальвину, но для иудаизма она явно не подходит.

Одна из самых глубоких интуиций иудаизма говорит об истории, о становлении мира, об открытости его развития, об «импульсе снизу». Согласно иудаизму Вечность жизненным образом нуждается во Времени, зависит от него, наполняется его свершениями. Поэтому для иудаизма будущее в принципе не может обладать той же степенью реальности, что настоящее и прошлое.

Иудаизм, быть может, как ни какая другая религия признает возможность «заглянуть в будущее». Это постоянно делали пророки. Так в Торе Моше было предсказано, что евреи будут рассеяны по всему миру; а у пророка Иешайи (13.19) говорится, что Бавель не просто падет, но навсегда запустеет. ТАНАХ содержит десятки описаний предстоящих исторических событий. Но от признания возможности заглянуть в будущее еще далеко до утверждения, что онтологический статус будущего точно такой же, как прошлого и настоящего. Есть разница между расчетом траектории полета снаряда и самим полетом. Пророки и ясновидящие видят некие астральные проекты, которые, как неоднократно говорится в Писании, могут переиначиваться.

Теория Шопенгауэра, которой так загорелся р.Нойгершл, утверждает, что будущее уже вполне реально наличествует, и по р.Нойгершлу так получается, что то, что для человека прошлое, настоящее и будущее, то для Всевышнего существует все сразу. Таким образом, речь как будто бы ведется о двух позициях, о двух проекциях, имеющих в виду одну и ту же картину.

Я не могу с этим согласиться. Это не две симметричные проекции, не просто два независимых взгляда: мой из настоящего и Его из «всего сразу». «Все сразу» в этой картине неизбежно оказывается доминантной действительностью и тем самым предопределяет меня настоящего. Во всяком случае, в границах этой теории никак невозможно обусловить мир вечности временным миром, а только это делает свободу свободой.

Если мы считаем, что прошлое, настоящее и будущее каким-то образом сосуществуют «сразу», то настоящее превращается в фикцию, в нем нет смысла. В этом случае настоящее – это лишь волна, которая пробегает по безбрежному морю вечности. Но для чего эта волна вообще тогда нужна? Не видно чтобы именно она – эта волна - делала бы море морем, наполняла бы его, как это действительно имеет место в тех представлениях о Времени и Вечности, которых придерживается иудаизм. К тому же, если настоящее – это лишь волна в безбрежном море вечной жизни, то почему бы тогда не прогнать эту волну еще и еще раз? Это очень бы походило тогда на то, что у древних именовалось «вечным возвращением». И именно к этому взгляду наиболее близко стоит откровение Шопенгауэра, а вовсе не к еврейскому подходу.

Но кроме того, сторонники этой теории не замечают одного скрываемого в ней противоречия. Ведь согласно этой теории умершие души должны встречаться в том мире с еще не родившимися душами, так как если бы те уже свои жизни прожили! «Приложившийся к народу своему» Авраам должен был бы немедленно столкнуться со своим отдаленным потомком Эйштейном, так как если бы тот уже жил и умер. А ведь ни одна религия ничего не сообщает о таком причудливом опыте. Напротив, согласно иудаизму, существует два хранилища душ: до воплощения и после, т.е. иудаизм никак не может допустить, чтобы скончавшись, Авраам мог бы встретиться с Эйнштейном. Более того, предложенный Шопенгауэром взгляд предполагает, что проживая жизнь в настоящем, я одновременно существую так же и в ином мире в качестве уже умершего! Ведь в вечности я всегда есть, вместе со всем своим будущим и приведшей меня туда смертью. Иными словами, согласно этому взгляду должно так получаться, что те, кто в настоящее время умирают, должны встречаться с нашими душами в небе, несмотря на то, что мы вроде бы еще находимся на земле! Конечно, можно предположить, что умерев, душа не переходит в вечность, а остается еще в каком-то другом временном мире, что вечный мир поджидает ее где-то еще дальше. Но это так же противоречит опыту практически всех религий.

Талмудический антиномизм

Как же тогда можно понять парадоксальную формулировку раби Акивы: «Все предвидено, но свобода дана»? Прежде всего, следует отметить, что возможность Всевышнего видеть будущее человека до известных пределов не противоречит его свободе. Ведь даже мы, люди, на каждом шагу «предсказываем» поведение других людей, причем не становясь при этом ни пророками, ни гадалками. Мы «предсказываем» поведение окружающих нас людей, полагаясь на одних и не доверяя другим. В этом отношении мы так же как Всевышний предвидим поступки и реакции людей, не лишая их при этом свободы. Разумеется, мы отдаем себе отчет в условности нашего предвидения, и случается, что переживаем разочарования, но тем не менее это позволяет нам верить, что у Всевышнего подобная способность предсказания на множество порядков превосходит нашу. Это и значит, что Он «все предвидит». Но здесь все же важно оговориться, что и у Всевышнего в этом отношении имеется предел.

Рав Нойгершл подкрепляет свое истолкование слов раби Акивы «все предвидено, но свобода дана» ссылкой на трактат Эрувин, в котором провозглашается, что в противоречивых высказываниях Писания и Талмуда в действительности нет антагонизма, что «как эти, так и другие слова – это слова Бога живого».

Говоря о свободе воли, р.Нойгершл очень кстати вспомнил об этом антиномическом талмудическом подходе, странно только, что он употребил его к истолкованию внутренне противоречивого, но все же ОДНОГО высказывания раби Акивы, вместо того, чтобы привести ВТОРОЕ действительно противоположное ему!

В том-то и дело, что смысл первой части высказывания раби Акивы, что «все предвидено», раскрывается только в контексте противоположного высказывания, согласно которому «предвидено не все». Ведь в иудаизме существует масса притч и высказываний – и в прошлый раз я приводил некоторые из них – из которых следует, что в сфере свободы Всевышний предвидит как раз не все.

Сегодня я приведу еще один пример такого подхода. В Торе написано: «И вот Господь стоит над ним, и сказал Он: Я Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Ицхака. Землю, на которой ты лежишь, тебе дам ее и твоему потомству» (Берешит 28.13). Раши по поводу этих слов замечает: «Хотя мы не находим в Писании, чтобы Святой, благословен Он, связывал Свое Имя с праведниками при их жизни и писалось бы «Бог такого-то человека», ибо сказано: «Вот святым Своим не верит» (Иов 15.15), здесь Он связал Свое Имя с Ицхаком. Поскольку его глаза померкли и он безвыходно пребывал в доме, он как бы уже умер, и дурное побуждение не было властно над ним».

Итак, если Всевышний не связывает Свое имя с именами живых праведников (за одним единственным исключением, которое Раши специально объяснил), то значит Он допускает, что даже Его предвидение, причем даже в отношении праведника, может обмануться. Итак, можно сказать, что Всевышним предвидено все (и свобода дана) только при условии, что у этого «всего» все же имеется некий (асимптотический) предел, что в глазах Всевышнего человек всегда хранит в себе тайну, всегда способен удивить не только себя, но и Его.


К содержанию









© Netzah.org