Арье Барац. НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ

АРЬЕ БАРАЦ

Недельные чтения Торы
Праздники и даты

К содержанию

Недельная глава "Итро"

НАИВЫСШЕЕ СОСТОЯНИЕ («Итро» 5769 – 20.02.2009)

Синкретистская вера

Как известно, Десять заповедей, которые провозглашаются в главе “Итро”, с достаточным уважением приняты повсюду. При всем том, что это признание не совсем точно соответствует иудейскому взгляду, в целом еврейский мир такое отношение к Десяти заповедям приветствует. Ведь в своей основе Десять заповедей повторяют Семь заповедей, данных сынам Ноаха, заповедей, которые народам положено и знать и выполнять. Более того, общий контекст Талмуда предполагает, что народы прекрасно осведомлены о существовании Творца неба и земли, а Рамбам утверждает, что “всякий, кто совершал служение идолу, не служит ему так, как будто нет другого божества, кроме него, и никогда не воображал ни единый из людей прошлого и не будет воображать кто-либо в грядущем, будто форма, сделанная из литого металла, из камня и дерева, и есть та форма, которая сотворила небо и землю и которая правит ими, в действительности же ей поклоняются как символу сущности, посредничающей между нами и Б-гом, о чем ясно говорит речение: “Кто не убоится Тебя, Царь народов? Ибо Тебе единому принадлежит это” (Иермиягу, 10:7). Здесь указывается на то, что, по мнению язычников, Б-г является первопричиной” (“Путеводитель заблудших”, гл. 36).

Но в какой мере сами народы, сами язычники признают это положение иудейской веры? Вне всякого сомнения, в своем высказывании Рамбам полагался не только на приведенные им слова псалма, но также и на тексты хорошо знакомых ему эллинских философов, постоянно упоминавших слово “теос” (бог) в единственном числе, подразумевая под ним именно некое единое верховное Божество. Аналогичные представления можно встретить и в иных древних источниках, прежде всего в текстах известных восточных учений. Более того, не секрет, что уже в древние времена языческие религии стали тяготеть к синкретизму, то есть признавать, что за всеми местными культами стоит некая единая для всех народов религия. Своеобразной вершиной этой тенденции явилось создание Римского пантеона богов: все покоренные Римом религии, словно советские республики (“национальные по форме”, но “социалистические по содержанию”) являли собой некий “нерушимый союз”.

Но неужели только техническая трудность “невидимости” еврейского Б-га позволила Ему избежать включения в этот сонм? Значат ли слова Рамбама, что и иудаизм придерживается синкретистского девиза: на вершине все тропы сходятся? Как вообще соотносится эта “имперская” вера в единство всех религий с тем единством, которое провозглашает иудаизм? Наконец, не связаны ли как-то эти божества (бог синкретистов и Б-г Израиля) с теми двумя враждебными богами, о которых учил Маркион, которого по праву можно признать первым идеологом сознания Амалека?

Многие синкретисты охотно включают еврейскую религию в общий ряд “благопристойных” вер. Так посвященный четырех суфийских орденов Инайят-хам (1882-1927) пишет: “Суфии не имеют предубеждения против каких-либо пророков и учителей, как это делают некоторые, обнаруживающие пристрастие к одним и нелюбовь к другим… Суфии всегда смотрели с безграничным уважением и благоговением на свою Возлюбленную - Божественную Мудрость - во всех одеждах и во все периоды ее жизни, какие бы имена и формы она не принимала, был ли то Авраам, Моисей, Иисус или Мухаммед”… В другом месте он ставит в один ряд восточные и монотеистические религии: “Этот идеал совершенства, именуемый у суфиев Бак, в исламе называется - наджат, в буддизме - Нирвана, в христианской религии - спасение, и в индуизме - Мукти. Это наивысшее состояние, какого только может достигнуть человек. Все древние пророки и мудрецы испытывали его лично и поведали о нем миру. Это наивысшее состояние Бак есть естественное состояние Бога”.

Нет сомнения в том, что разные религии имеют значительные отличия не только в своей практике и теологии, но и в обеспечивающем их мистическом опыте. И все же трудно отказаться от мысли, что, по меньшей мере, в каком-то одном пункте все мистики действительно переживают единое состояние, воспринимаемое ими как “наивысшее”.

Единое мистическое пространство

Этот синкретистский взгляд стал особо убедительным именно в последние десятилетия, после широкого распространения исследований, посвященных околосмертному состоянию. Оказалось, что посмертный опыт атеистов и людей самых разных исповеданий в целом однороден. В рамках именно этого опыта (пережитого им в 1982 году) художник Меллен-Томас Бенедикт пишет: “У меня состоялась беседа со Светом. Свет продолжал изменяться и принимал образы Иисуса, Будды, Кришны, мандалы, архетипов и символов. Я спросил Свет: “Что здесь происходит? Пожалуйста, Свет, разъясни. Я действительно хочу знать суть происходящего”. В действительности я не говорил, а общение шло телепатически. Свет отвечал, что информация, переданная мне, состояла в том, что наша вера формирует обратную связь, когда мы предстаем перед Светом. Если вы были буддистом, католиком или фундаменталистом, вы получаете информационный образ своей сути. У вас есть шанс взглянуть на это, исследовать, но большинство людей этого не делают. Я пришел к осознанию, что, то, как Свет проявлял себя, было матрицей нашего Высшего Я”.

Синкретисты самых разных времен и народов убеждены, что это “Высшее Я” скрывается за ликами исторических религий. Но что быть может самое интересное, описываемые ими мистические опыты единения с “Высшим Я” удивительно схожи: в этих опытах переживается слияние индивида со всем сущим, осуществляется отождествления “меня” и “всего”. Так Елена Блаватская пишет в “Голосе безмолвия”: “Отныне “Я” погрузилось в Единое Я, слилось с тем я, из которого излучилось твое бытие. Где же твоя индивидуальность, о ученик, где сам ученик? То - искра, исчезнувшая в пламени, капля в недрах океана, непреходящий луч, ставший “Всем” и вечным сиянием”. Ей вторит уже упомянутый выше Инайят-хам: “Суфии избирают путь любви и богопочитания, чтобы достичь своей высшей цели, ибо эта любовь привела человека из мира единства в мир разнообразия, и та же самая сила может взять его вновь в мир единства из мира разнообразия… Это духовное развитие заставляет индивидуального человека распуститься в океане вечного мира. Он достигает слияния с Б-гом, при котором исчезают сами понятия Б-г и человек”.

Глава суфийского ордена Ниматуллахи Джавад Нурбахш в книге “Рай суфиев” пишет: “Согласно Шаху Ниматоллаху (14 век, Иран), в начале совершающий поминовение (зэкр) думает, что это он поминает Б-га. Но в конце он осознает, что в действительности это Б-г поминает Б-га и, таким образом, перестает ощущать зэкр, ибо Б-г теперь стал и поминающим, и поминанием”…

Даниил Андреев в своем сочинении “Роза мира” в следующих словах рассказывает о пережитом им “наивысшем состоянии”: “Тихо дыша, откинувшись навзничь на охапку сена, я слышал, как Нерусса струится не позади, в нескольких шагах за мною, но как бы сквозь мою собственную душу... Торжественно бесшумно в поток, струившийся сквозь меня, влилось все, что было на земле, и все, что могло быть на небе. В блажестве, едва переносимом для человеческого сердца, я чувствовал так, будто стройные сферы, медленно вращаясь, плыли во всемирном хороводе, но сквозь меня; и все, что я мог помыслить или вообразить, охватывалось ликующим единством. .. Все было во мне той ночью, и я был во всем”.

Причем опыты единения с “Высшим Я”, описанные сотни и тысячи лет назад, мало отличаются от приведенных новейших. Вот слова Мейстера Экхарта: “Око, которым Б-г видит меня, есть око, которым я вижу Его, мое око и Его око - одно”. “Когда душа достигает этого, она теряет свое имя: она вбирает в себя Б-га, так что сама становится ничем, как солнце поглощает зарю, так что она исчезает”.

А вот как этот “наивысший” опыт представлен в Махабхарате: “Приобщаясь к Атману, йогин, зло в себе уничтожив, счастливо вкушает предельное блаженство соприкосновения с Брахмо. Все существа, пребывающими в Атмане, и Атмана, пребывающего во всех существах, видит предавшийся йоге, везде зрящий одно. Кто видит меня везде и все видит во мне, того я не утрачу и он не утратит меня. Кто меня, пребывающего во всех существах, чтит, утвердившись в единстве, как бы ни существовал он, этот йогин существует во мне” (Бхагаватгита 6. 28-30).

Древнегреческий философ и мистик Плотин пишет: “Если ты растворился во Всем, ты ничего больше не будешь искать…Ты соединился со Всем и не остановился на какой-либо черте его; …ты уже не говоришь больше: до этих пределов - это я. Отбросив “до этих пределов”, ты сам стал Всем. Ты и раньше Им был. Но поскольку что-то присоединилось к тебе в дополнение ко Всему, ты стал меньше, чем Оно, из-за самого этого добавления. Эта прибавка не имела ничего положительного, она абсолютно негативна. Став “кем-то”, перестаешь быть Всем, отрицаешь его”.

Итак, мы видим, что имеется некий опыт “слияния со Всем”, который не только весьма схож у людей самых разных культур и религий, но и воспринимается ими как “наивысшее состояние”.

Продолжение следует

К содержанию

© Netzah.org