Арье Барац. НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ



АРЬЕ БАРАЦ

Недельные чтения Торы
Праздники и даты


К содержанию

Недельная глава "Итро"

ВЕРА И ПОНИМАНИЕ («Итро» 5762 - 31.01.2002)

Дарование Торы

В недельном чтении “Итро” рассказывается о даровании Израилю Торы, или точнее тех десяти заповедей, которые услышал еврейский народ, стоящий у склона горы Синай. Позже эти десять заповедей будут записаны самим Всевышним на отдельных нерукотворных каменных скрижалях.

Десять заповедей признаются основой всех остальных предписаний Торы, но примечательны они еще и тем, что их слышал весь народ, а не только Моше, после того как он уединился на горе Синай.

Начинаются Десять заповедей следующими словами: “Я Господь Б-г твой, который вывел тебя из земли египетской, из дома рабства”. Иными словами вначале Вс-вышний представился народу, явился ему. Лишь после этого явления прозвучали сами заповеди. На языке Талмуда этот порядок определяется словами “Иго небес” предшествует “игу заповедей” (Брахот 13а, 14б).

Это одна особенность, сопровождавшая дарование Торы, особенность, которую мы отмечаем со стороны Вс-вышнего: Он начинает не с предписания, а с откровения, не с общего поучения, а с личного обращения.

Другая особенность дарования Торы состоит в том, что со своей стороны народ так же открылся Вс-вышнему, т.е. выразил готовность принять на себя “иго заповедей” каким бы оно не оказалось. Вот как описывается в Торе этот эпизод: “Если вы будите слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим дражайшим уделом из всех народов, ибо Моя вся земля. А вы будете у Меня царством священников и народом святым. Вот слова, которые ты скажешь сынам Израилевым. И пришел Моше, и созвал старейшин народа, и изложил им все эти слова, которые заповедал ему Господь. И отвечал весь народ вместе, говоря: все, что говорил Господь, исполним” (Шемот 19.5-9). Слова: “Я Господь” прозвучали для евреев, уже после того как они согласились принять на себя Тору, не спрашивая наперед, что в ней говорится.

В следующем недельном чтении “Мишпатим” (24.7) мы прочтем еще более выразительную фразу: “И взял книгу завета, и прочитал вслух народу, и сказали они: все, что говорил Господь, сделаем и поймем”. Эти слова однозначно понимаются комментаторами в том смысле, что преданность Вс-вышнему, выполнение Его предписаний опережает понимание их смысла.

Правда, в книге Дварим (5.24) приводится иной порядок: “мы будем слушать и исполнять”. Но характерно, что согласно существующей традиции считается, что “сделаем и поймем” евреи сказали, когда услышали обращение к ним Б-га, а “будем слушать и исполнять”, когда Моше пересказал услышанное от Б-га по их просьбе.

Итак, мы видим, что Вс-вышний и народ шли навстречу друг другу. Евреи сначала доверились Вс-вышнему, но и Вс-вышний все же сначала Сам открылся, а уже потом дал заповеди.

Существует агада, согласно которой Тора предлагалась так же и другим народам. Сначала Вс-вышний предложил Тору эдомитянам. “А что там написано?” - спросили эдомитяне. “Там сказано не убий”, - последовал ответ. И эдомитяне отказались, ибо сочли эту заповедь для себя невыполнимой. Тогда Вс-вышний обратился к ишмаэлитам. Они также поинтересовались, что там записано и отвергли предложение из-за запрета на воровство. Тогда Всевышний предложил Тору Моаву, но и моавитяне отказались принять Тору, на сей раз из-за заповеди “не прелюбодействуй”. И лишь Израиль сразу согласился. Только Израиль ответил: “сделаем и поймем”; только еврейский народ сказал: “все, что говорил Господь, исполним”.

Таким образом, в основе дарования Торы стояла готовность еврейского народа исполнить ее вне зависимости от того, что в ней написано. Именно эта же готовность явилась той отличительной чертой еврейства, которая позволила сохранить преданность Торе на протяжении веков и выполнять ее в наше время, когда множество заповедей выглядят устаревшими.

Герменевтический круг

При этом стоит обратить внимание на то, что приведенная выше агада повествует не просто обо всех народах, а о народах, произошедших из той же семьи, что и Израиль, о народах, которые произошли от трех праотцев еврейского народа. Иными словами, описанным в агаде народам Тора так или иначе действительно предлагалась. Во всяком случае, праотцам этих народов предлагалось то самое призвание, на высоте которого Тора была открыта миру.

Вс-ышний выбирал между Авраамом и родоначальником моавитян Лотом, между Ицхаком и Ишмаэлем, между Иаковом и Эсавом, родоначальником эдомитян. Но Он выбирал во многом так же и на основании того, как выбирали они (“если ты налево, то я направо” Берешит 13.9).

Агада рассказывает о том, что эти народы не получили Тору из-за присущих им пороков, из-за того, что они были одержимы страстями к убийству, воровству и прелюбодейству. Но разве Израиль свободен от страстей? Разве сластолюбивым моавитянам не удалось впутать сынов Израиля в блуд, так что народ оказался на краю гибели? (“И начал народ блудодействовать с дочерьми Моава” Бемидбар 25.1). Мы учим, что Првый Храм был разрушен за три греха: за грех идолослужения, за грех убийства и за грех блуда. Иными словами, по меньшей мере два греха из названых в агаде проявились также и в еврейской среде.

Но может быть, тогда дело все же не в самих страстях, а в чем-то другом, в несогласии этих народов приобретать “кота в мешке”?

И Авраам, и Ицхак, и Иаков готовы были принять требования Вс-ышнего заранее, не справляясь наперед в чем эти требования будут состоять и не рассчитывая, справятся они или нет. Но Лоту, Ишмаэлю и Эсаву это в голову не пришло. Они по-человечески пожелали заранее разобраться в том, что им предлагается и соизмерить со своими силами и возможностями.

В евреях есть какая-то ревность, какая-то восторженная преданность, которая оказалась почему-то очень дорога Вс-ышнему. Однако и желание сначала во всем разобраться также не выглядит для Него кощунством.

Действительно, как тогда можно объяснить, что две родственные иудаизму религии – христианство и ислам – зародились в недрах именно упомянутых в агаде народов? В этом отношении эту агаду можно даже назвать пророческой, ведь она записывалась еще тогда, когда ислам не возник, а христанская церковь еще не связывалась с Эдомом (в ту пору с ним связывался еще только языческий Рим).

В этой агаде действительно важно и интересно, что тем народам, которым Вс-ышний так или иначе предлагал Тору, но которые от нее отказались, все же некоторым образом была открыта Его религия. Те народы (или те патриархи, которые эти народы породили) выработали свое отношение к Вс-ышнему, выработали свой образ веры, получили свои религии откровения, к которым примкнуло подавляющее число народов. И другой Мидраш опять же пророчески рассказывает, что 70 народов земли разделились; что 35 народов последовали за Эсавом и 35 за Ишмаэлем.

Не заглядывая в суть этих религий, можно вместе с тем заметить одно – они рефлексивны: понимание и вера соотносятся в них иначе, чем в иудаизме. Так если в иудаизме вера, исполнение заповедей однозначно предшествует пониманию, то в христианстве понимание и вера строго сбалансированы. Это выражено в знаменитом парадоксе Августина, именуемом герменевтическим кругом. Звучит этот парадокс так: “Понимай, чтобы поверить…, веруй, чтобы понять”.

Подробнее о продуктивности этого парадокса и еврейском отношении к нему я расскажу в следующий раз. Пока же замечу, что ситуация обратная еврейской, при которой понимание предшествует вере, соответствует в лучшем случае философии (как говорил Сократ, для того чтобы быть добродетельным, надо знать, что такое добродетель), в худшем – идеологии. И когда христианство стало отказываться от своего парадоксального подхода, то оно породило именно такую рационалистическую культуру. Вот в каких словах описывает ее становление Шестов: “Философы строили более или менее сложные философские здания, а с их трудами знакомились другие философы, как с образцами умственной оригинальности, единственно и предназначенной для того, чтобы пленять ученых. Жизнь шла своим чередом и не давала философам править собой... И в конце концов сами философы вовсе не думали о том, чтобы их книги переделали что-нибудь в жизни. Но уже в XVIII веке произошло неслыханное явление. Философы ворвались в жизнь. Книжная мудрость вышла к людям и овладела их умами. То, что прежде было исключительно предназначено для ученых, по своему призванию долженствовавших не жить и потому требовавших для себя специальной духовной диеты, было провозглашено лучшей пищей для всех людей. Философия - с одной стороны - нашла себе блестящих, гениальных адвокатов, с Вольтером во главе, а с другой стороны, она пришлась по вкусу времени, искавшему всяких взрывчатых веществ, чтобы скорее освободиться от давно всех тяготивших общественных цепей. Произошло великое событие во Франции. Отрубили голову Б-у, чтобы иметь право отрубить голову королю”.

Но какова в этом контексте позиция ислама, как в нем соотнесены понимание и вера? На первый взгляд может показаться, что точно так же как и в иудаизме. Ведь даже слово “ислам” означает “покорность”. Между тем есть основания опасаться, что в этом аспекте ислам лишь внешним образом имитирует иудаизм, оставаясь противоположным ему по сути. Создается впечатление, что понимание в исламе представлено верой, выдано за веру, но что в основе ислама лежит именно некоторое произвольное понимание.

Я вовсе не собираюсь утверждать, что Магомет был обманщик. Я не сомневаюсь, что он получил Коран из другого мира, что Коран имеет мистическое происхождение. Но вместе с тем хорошо известно, что еще задолго до своих мистических переживаний Мухаммед знакомился и с иудаизмом и с христианством, набираясь разного рода идей, которые явственно в Коране отражены. И это понятно, каким бы ни было откровение, оно не может предвосхитить ту культуру, через которую преломляется, оно осмысляется этой культурой, а не только ее формирует. Иными словами, нет никакого противоречия в том, что Мухаммеду открылся тот самый дух, который был сроднен его комплексам перед иудаизмом и христианством.

Что действительно противоречиво, так это то, что книга, которая претендует представлять собой последнее совершенство, претендует на то, что она предшествует миру и является “Б-жественным атрибутом”, что эта книга содержит мелочные полемики с двумя религиями, которые пришли в мир намного раньше самой этой книги! По форме являясь чем-то вроде Мидраша (т.е. исследования), Коран не желает удовлетвориться этой служебной ролью и претендует быть самим первоисточником!

Итак, если еврей ставит во главу угла веру и порой не дорожит пониманием вовсе, а христианин их парадоксально уравнивает, то мусульманин, похоже, лукаво подменяет своим пониманием саму веру, выдвигая это понимание на первый план.

Ислам спорит с иудаизмом и христианством, объявив свои аргументы откровением свыше. Иногда это носит характер неприкрытого изменения первоначального текста Торы, который ислам объявляет искаженным. Вот, например, как представляет Коран реакцию евреев на дарование Торы: “Вот Мы взяли договор с вас и воздвигли над вами гору: “Возьмите то, что Мы вам даровали, с силой и слушайте”. Они сказали: “Мы услышали и не повинуемся” (2.87).


К содержанию









© Netzah.org