Арье Барац. НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ



АРЬЕ БАРАЦ

Недельные чтения Торы
Праздники и даты


К содержанию

Недельная глава "Мишпатим"

САНГЕДРИН БУДУЩЕГО («Мишпатим» 5764)

Казнь как феномен культуры

В недельном чтении «Мишпатим» среди прочего перечисляется ряд преступлений, караемых смертной казнью. Мы читаем: «Если же кто злонамеренно умертвит ближнего своего лукаво, то от жертвенника Моего бери его на смерть. И кто ударит отца своего или мать свою, то должно предать смерти. И кто украдет человека и продаст его, и он найден будет в руках его, должен быть казнен смертью. И кто злословит отца своего или мать свою, того должно предать смерти». (21.12-17)

В свое время в статье «Право на казнь» я уже рассматривал первое из перечисленных выше преступлений, а именно «злонамеренное убийство».

Среди прочего в той статье я пытался показать, что смертная казнь является, прежде всего, культурным актом, определяющим адекватное отношение общества к такому страшному явлению, которым является злонамеренное убийство.

Религия учит, что у смертной казни имеется свой мистический искупительный смысл, что смертная казнь облегчает состояние посмертного существования души и для жертвы, и для убийцы.

Но, по меньшей мере, это не единственный смысл использования смертной казни. В первую очередь смертная казнь примечательна тем, что она создает адекватную диспозицию по отношению к тяжкому преступлению.

Отношение к преступлению формируется реакцией на него окружающих. Если отец, услышав, что его сын воровал яблоки в соседском саду, лишь пожмет плечами, это будет один эффект; если же он заставит сына публично вернуть свою добычу хозяину, эффект будет другим - а именно, в ребенке сформируется адекватное отношение к чужой собственности. То же и тяжкие преступления. Если тяжкое убийство качественно карается так же, как и кража, а именно заключением в тюрьму, то этой мерой воспитывается прямо обратное отношение к ценности человеческой жизни, чем то, которое противники смертной казни стремятся достичь. А именно, кровопролитие начинает представляться определенной части общества гораздо менее страшным явлением, чем оно есть.

Смертная казнь важна именно как выражение отношения общественного сознания к такому страшному преступлению, каким является убийство.

И вот это обстоятельство как раз явственно можно усмотреть в нашем недельном чтении, а именно в предписании казнить быка, забодавшего человека: «Если забодает бык мужчину или женщину, и они умрут, то бык да побит будет камнями, и мяса его не ешьте» (21.28)

Мы вправе изумиться: какой смысл может носить смертная казнь по отношению к животному, по отношению к заведомо безответному и безответственному существу? Более того, к существу, которое и без того не сегодня-завтра зарежут?

Очевидно, что казнь быка - это именно выражение отношения к совершенному им действию - к убийству человека.

Разумеется, мы готовы допустить, что предписание Всевышнего казнить заведомо безответственное существо может иметь немало смыслов, в том числе и мистических. Но, по крайней мере, один из них кажется лежащим на поверхности - и это демонстрация отношения к убийству.

Человека, убившего другого человека случайно, не казнят, его направляют в город-убежище, где он будет защищен от руки мстителя, но животное (которое, казалось бы, само является выражением слепого случая!) должно быть казнено, если оно ненароком убило человека.

Почему? По-видимому, потому, что животное имеет представление о своем Создателе, и когда оно не опознает Его в Его образе и подобии, то оно должно быть казнено так же, как и человек. При всем том, что оно лишь изволяет, но не несет ответственности за то, что изволяет, животное карается за свое волеизъявление.

При этом важно обратить внимание на одну любопытную деталь. Комментаторы спрашивают, зачем сказано «и мясо его не ешьте». Ведь если он забит камнями, т.е. умерщвлен некошерным способом, то его вроде бы и без того нельзя есть?

Тора говорит о ситуации, в которой бык будет умерщвлен кошерным способом до того, как над ним исполнен судебный приговор. В этом случае закон запрещает пользоваться этим быком. Нельзя ни есть его мяса, ни использовать его шкуры и т.п. Таково здоровое адекватное отношение к животному, убившему человека.

Кровавый Сангедрин

Между тем у читателя может возникнуть закономерный вопрос. Хорошо злонамеренный убийца, с ним мы как будто разобрались. Но ведь в том отрывке, чтобы был приведен выше, вроде бы говорилось еще и о каких-то детях, бранящих своих родителей? Что, их тоже после восстановления Храма станут предавать смерти?

Если же вспомнить, что Тора предписывает казнить так же и за некоторые нарушения субботы, то не равнозначно ли восстановление Храма истреблению большей части израильтян? Арафат не мог бы мечтать о таком результате, который ему открывает перспектива восстановления Храма.

Часто, когда мы слышим о государстве галахи, то невольно возникает страх возрождения всех этих казней. Насколько реальна такая перспектива? Обычно в таких случаях возражают, что в самой традиции уже давно наметился специфический подход, по существу резко ограничивающий возможности применения смертной казни.

В соответствии с теми требованиями, которые Талмуд налагает на вынесение смертной казни, суд должен сталкиваться с такими сложностями, что становится не очень понятно, как он вообще может кого-то казнить.

Достаточно упомянуть, что для того чтобы преступник был именно казнен за свое преступление (а не наказан более мягким образом), необходимо, чтобы он был предупрежден двумя свидетелями. При этом само предупреждение оказывается предупреждением только в том случае, если оно формулируется в определенной форме и по существу делается в момент совершение самого преступления!

Таким образом, фактическое использование смертной казни сама традиция решительно заблокировала, назвав Сангедрин, который раз в 70 лет выносит смертный приговор, «кровавым Сангедрином».

И все же нельзя сказать, что страхи перед комиссарами от религии совершенно беспочвенны. С одной стороны, в религиозном еврейском мире существует немало людей, которые искренне верят, что восстановление Царства будет сопровождаться показательными казнями, а с другой стороны, галахический иудаизм знает способы обойти ограничения, возникающие в связи с необходимостью предупреждения.

Прогнозировать, в каком направлении станет развиваться традиционное еврейское право в том случае, если передать Еврейское Государство под его контроль, далеко не так просто.

Но для того, чтобы попытаться это сделать, необходимо иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, следует учесть, что законы Торы всегда действуют в конкретном культурно-историческом контексте и его непременно учитывают.

А во-вторых, в области применения смертной казни - как быть может ни в какой другой (включая практику ведения Храмовых служб) - нарушена законодательная преемственность, которая в принципе допускает любое развитие.

В отличие от ритуального законодательства (кашрут, законы субботы и т.д.); в отличие от законодательства, связанного с имущественным правом («диней мамонот»), т.е. в отличие от законодательств, которые развивались и пополнялись на протяжении веков, судопроизводство, связанное с тяжкими преступлениями («диней нефашот»), было упразднено еще в древние времена.

По существу в иудаизме не существует никаких разработанных применительно к современности законодательных норм, связанных со смертными казнями. Соответствующие параграфы отсутствуют не только в Шулхан-Арухе, но вообще во всех комментариях еврейских законоучителей, разрабатывавших галаху на протяжении последних полутора тысяч лет. Единственным мудрецом, который взялся определять галаху, связанную с «диней нефашот», был Рамбам, который при этом сформулировал немало «расстрельных статей». Но ни до, ни после него никто не дерзал касаться этой темы.

Иными словами, если бы сейчас был воздвигнут Храм, а при нем возобновились бы заседания Сангедрина, то можно быть уверенным, что этот высший судебный орган поостерегся бы, по крайней мере на первых порах, решать дела, связанные с «диней нефашот». Возобновлению деятельности Сангедрина должна была бы предшествовать кропотливая законодательная работа. Причем эта работа касалась бы именно связи древнего закона с современным контекстом.

И в этом смысле естественно ожидать, что то различие, которое делается современными людьми между злонамеренным убийством и непочтительным отношением к родителям, найдет свое отражение в действующем законодательстве.

Традиция исходно располагает как и мощным заслоном на пути бесконтрольного применения смертной казни, так и средствами обхождения этого заслона.

Теоретически галаха позволяет превратить государство Израиль во второй Иран. Нет сомнения и в том, что некоторые верующие так себе и представляют идеальное еврейское государство. Однако в отношении многих законодательных сфер, и в том числе в отношении использования смертной казни, слишком много неопределенного и нерешенного, и нет сомнения, что в этом вопросе определяющим должен явиться общественный «контекст».

Имеются все основания полагать, что если бы был воссоздан Сангедрин, и если бы он счел себя вправе выносить смертные приговоры, то он сохранил бы эту меру только в отношении злонамеренных убийц и не стал бы прибегать к ней в иных случаях.


К содержанию









© Netzah.org