Арье Барац. НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ



АРЬЕ БАРАЦ

Недельные чтения Торы
Праздники и даты


К содержанию

Недельная глава "Ваикра"

СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР («Ваикра» 5770 - 18.03.2010)

Молодые и здоровые

В недельной главе «Ваикра» говорится о храмовых жертвоприношениях: «И призвал Моше Бог и сказал ему: обратись к сынам Израилевым и скажи им: когда кто из вас захочет принести жертву Богу, то из скота крупного и мелкого приносите жертву вашу” (1.1-2). Несмотря на то, что в приведенном отрывке подразумевается доброхотная жертва, р.Бахья бен Ашер, каббалист, живший в XIV веке в Испании, писал по поводу слов “принеси жертву Богу”: “Наблюдая за ходом жертвоприношения, человек всем сердцем осознавал: все, что проделывается с жертвенным животным, на самом деле должно было бы быть проделано с ним самим”. Дело в том, что хотя лишь некоторые жертвы приносились ради избавления человека от грехов, в широком значении этого слова все жертвоприношения носили искупительный характер. Ведь исходно Всевышний не предусматривал в Свой адрес кровавого культа и ввел его только после греха золотого тельца.

Этот общий искупительный характер жертвоприношений ясно подчеркивается однозначно невинным характером тех животных «из скота крупного и мелкого», которые предназначались в качестве жертвенных. Совсем неудивительно, что жертвенным животным может служить лишь животное невинное, животное, которое само по себе не выглядид наказуемым. Помимо формальных характеристик нечистоты, хищник не может выступать в качестве жертвенного животного, потому что его гибель может представляться расплатой за совершенное им кровопролитие. Логика жертвоприношения вписывается в дарвинистскую логику «естественного отбора»: волки едят овец, сильный убивает слабого. Просто когда дело доходит до самого сильного, доходит до человека, призванного царствовать над всеми животными («Владычествуйте.. над всяким животным»), то эта логика парадоксально переворачивается с ног на голову. Используя свое царственное право распоряжаться жизнью любого животного, человек обращает его для обслуживания собственных моральных нужд,... для исправления собственной причастности к аморальности «дарвинизма». Невинная овца используется человеком для искупления его человеческой вины.

Вместе с тем общее требование «невинности» жертвенного животного дополняется еще двумя другими требованиями: беспорочности (1:3) и молодости (1:14). Тора предписывает, чтобы жертвенные животные не имели ни малейшего физического изъяна: «Если кто приносит мирную жертву Господу, исполняя обет, или в дар, из крупного скота или из мелкого: без порока будет она принята с благоволением; никакого порока не должно быть на ней. Слепой, или увечной, или с надрезом, или мозолистой, или коростовой, или паршивой, таких не приносите Господу, и в огнепалимую жертву не давайте их на жертвенник Господу» (22:22)

Относительно возраста жертвенного животного в нашей недельной главе говорится: «Если же из птиц всесожжение, жертва его Господу, то пусть принесет он из горлиц или из молодых голубей жертву свою». (1:14), в другом месте мы читаем: «И сказал Аарону: возьми себе бычка молодого для грехоочистительной жертвы и овна для всесожжения без порока» (9:1). Между тем легко заметить, что требования беспорочности и молодости противречат идее естественного отбора. В самом деле, взглянув на храмовый культ с некоторой внешней «визуальной» позиции, взглянув на него в перспективе гибели живого существа – мы увидим здесь нечто противоположное неумолимой логике дарвинизма, мы увидим, что в храмовом культе присутствует также и противоестественный отбор – гибнут не только самые слабые, но так же и самые здоровые, и самые молодые.

Плач Давида

Это может казаться странным лишь до тех пор, пока мы не вспомним, что вопреки дарвинизму в человеческом сообществе действует также и другого рода отбор, в ходе которого очень часто первыми гибнут именно здоровые и молодые. В человеческом сообществе очень часто страдают не только самые невинные, не только самые слабые и больные, но также и самые прекрасные, самые жизнеспособные, самые даровитые! В жизни очень часто гибнут как раз герои, составляющие цвет своего народа.

«Израиль, краса на горах твоих (пала) убитой! Как пали герои! Не сообщайте в Гате, не возвещайте на улицах Ашкелона, чтобы не радовались дочери Пелиштимлян, чтоб не ликовали дочери необрезанных. Горы Гильбоа! Ни росы, ни дождя да не будет на вас, ни полей плодоносных, ибо там осквернен щит героев! Щит Шауля не мазан елеем. От крови убитых, от тука героев лук Йонатана никогда не отступал, и меч Шауля не возвращался ни с чем. Шауль и Йонатан, любимые и приятные при жизни своей, и в смерти своей неразлучны; быстрее орлов, сильнее львов они были. Дочери Израиля! Плачьте о Шауле, одевавшем вас в багряницу и изящные вещи, возлагавшем золотые украшения на наряды ваши. Как пали герои в битве! Йонатан, на горах твоих ты убит! Больно мне за тебя, брат мой Йонатан, очень ты мил был мне; любовь твоя ко мне была сильнее женской любви. Как пали герои, погибла сила ратная!» (Шмуэль II, 1:25-27). ...

В Израиле, увы, слишком часто приходится вспоминать эти скорбные слова царя Давида: «Эйх нафлу гиборим - Как пали герои!». Когда друзья и родственники погибшего солдата рассказывают о нем, рассказывают о его отношении к людям, о его увлечениях и его оборвавшихся планах, то видно – погибают именно самые блестящие. Причем жертвенный характер их смерти дополнительно подводит к сравнению с храмовым жертвоприношением. Во-первых, погибшие на войне и от терактов люди всегда погибали за кого-то. «За кого-то» не только в смысле «защищая кого-то», но и в том смысле, что если бы погиб не он, то смерть забрала бы кого-то другого. В этом смысле смерть на поле боя или от террористического акта радикально отличается от смерти в результате аварии или болезни. Террорист не станет взрываться посреди чистого поля, он входит в кафе или автобус, и тот, кто погибает там от взрыва, тем самым избавляет от смерти кого-то другого. А во-вторых, погибший очень часто молод и здоров, во всяком случае террорист метит в первую очередь в молодого и здорового.

Все в нас противится этому абсурду, когда сильный даровитый юноша покидает этот мир, так и не оставив в нем своего следа, не оставив потомства и не сказав своего слова. Мы не можем этого ни понять, ни оправдать, единственное, что нам остается делать – это признать, что не может быть, «чтобы исполнилось нечто, чего не повелел Господь» (Эйха 3:37-38), и отнестись к этой гибели как к жертве.

В свое время, вспоминая кровавую бойню в йешиве Мерказ Ха-рав, в результате которой побли восемь юношей, я писал о ее жертвенноми смысле. Ведь погибли невинные юноши, невинные уже в силу только самого своего возраста. Юность, возраст от 13 до 20, когда человек уже полностью ответственен, но еще не умирает за свои собственные грехи. Однако юношескому возрасту присуща не только невинность. Тогда, на другой день после теракта, прощаясь со своими погибшими воспитанниками, глава йешивы рав Вайс сказал, что они, видимо, понадобились на небесах. С той поры я часто вспоминаю эти слова и думаю: кто знает, может быть и в самом деле такие люди нарасхват не только в этом мире?

В любом деле ждут в первую очередь прилива именно молодых сил. В любом начинании рассчитывают именно на молодых людей, предпочитая их молодость опытности их родителей. Юношеский возраст - это возраст, когда человек с одной стороны уже взрослый, то есть самостоятельный, а с другой - все еще ребенок, полный сильных и ярких чувств. Этот возраст - возраст вступления в жизнь - характеризуется огромной силой, великой верой, грандиозными намерениями, нерастраченными возможностями. Люди этого возраста – это цвет нации. Если в каждом человеческом роду одновременно сосуществуют три-четыре поколения (дети, молодежь, зрелые люди и старики), то "дежурным" рода, то есть его максимальным выразителем, окажется именно молодежь. На нее невольно оглядываются все остальные.

Человек, погибший в юном возрасте, еще ничего не сделал, начало его жизни совпало с началом его вечной жизни, и это вызывает особую горечь, особую боль - он был полон надежд, и надежды эти оборвались. Но, кто знает, может быть, вечная жизнь, начатая в начале жизни земной, отличается от любой другой вечной жизни? Может быть, и на небесах вечные юноши энергичнее вечных старцев? Может быть, и небеса остро нуждаются в этих юных несломленных душах, которым присуща первозданная цельность и великое дерзновение?

Если в Храме в жертву приносились не только самые невинные, но также и самые молодые и здоровые животные, то значит, и в этом имеется свой смысл.


К содержанию









© Netzah.org