Арье Барац. НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ

АРЬЕ БАРАЦ

Недельные чтения Торы
Праздники и даты

К содержанию

Недельная глава "Мецора"

НЕВЕДОМЫЙ ЖРЕБИЙ ("Мецора" 5766 - 27.04.2006)

Орел-решка

В недельной главе «Мецора» приводятся законы о прокаженном:

«И сказал Господь Моше, говоря: Это будет закон о прокаженном, когда должно очистить его: да приведут его к священнику. И выйдет священник за стан, и если увидит священник, что вот, исцелилась язва проказы на прокаженном, То прикажет священник взять для очищающегося двух птиц живых чистых и кедрового дерева, и червленую нить, и эйзова. И прикажет священник зарезать одну птицу над глиняным сосудом, над живою водою. Живую же птицу, ее возьмет он с кедровым деревом и с червленою нитью, и с эйзовом и обмакнет их и живую птицу в кровь птицы, зарезанной над живою водою, И покропит очищаемого от проказы семь раз, и объявит его чистым, и пустит живую птицу в поле. А очищаемый омоет одежды свои и обреет все волосы свои, и омоется водою, и станет чист; потом войдет в стан и пробудет вне шатра своего семь дней». (.1-8)

Невозможно не заметить, что две птицы, используемые при очищении прокаженного, напоминают двух козлов Йом-Кипура, одного из которых приносили в жертву, а второго отпускали. Только если козел отпущения отправлялся на смерть в пустыню, то птица очищаемого от проказы, устремлялась на волю в небеса.

Что значит эта «орел-решка» с жертвенными животными?

В статье «Человек уязвим» Рав Йосеф Соловейчик представляет жеребьевку связанную с судьбой двух козлов как образ кающейся души. Он пишет: «Два ритуальных козла были абсолютно одинаковыми, и судьба их была совершенно противоположной по прихоти случая, который никак от них не зависел. Тем самым подразумевается, что тайна искупления скрывается в ритуальном бросании жребия. Только Господь знает, до какой степени человек был свободным действующим лицом в принятии того или иного решения. Таким образом, служба Йом Кипура есть психодраматическое воплощение внутреннего состояния грешника и его эмоциональных потребностей»

Это толкование р.Соловейчика представляется очень верным и глубоким. Мы теряемся в догадках относительно своей посмертной участи. И теряемся не безосновательно. Хорошо подмечая недостатки и пороки других, мы слишком часто не замечаем собственных недостатков, собственной ограниченности. И однажды обнаружив эту свою слепоту в отношении самих себя, мы искренне пугаемся. Мы, наконец, сознаем, что можем ошибаться в своей самооценке, что в отношении своей вечной судьбы мы не можем быть хоть в чем-то серьезно уверенными...

Помнится, в школе меня часто поражала совершенно неожиданная несообразность между ожидаемой и действительной оценкой за контрольную. Иногда, будучи уверен, что написал все замечательно, я получал все перечеркнутым, иногда же, совсем не будучи уверен в написанном, получал высокую оценку.

В конце концов я приучил себя к мысли, что по меньшей мере в ряде случаев в равной мере можно ожидать и двойки и пятерки.

Но пишущаяся набело контрольная нашей жизни никак не позволяет нам трезво судить, кто мы есть на самом деле. Даже при всей нашей самокритичности мы можем на поверку оказаться кем-то вроде оболваненного шахида или самоослепленного скептика.

45 минут урока в нашем примере соответствуют «семидесяти, при большей крепости восьмидесяти, годам» (Псал 90.10) человеческой жизни. Время экзамена редко продлевается, но часто сокращается. Ты чувствуешь, что у тебя скоро «заберут тетрадку» и ровным счетом ничего не знаешь о том, чего стоит твоя писанина. «Списать» не у кого, да если и было бы, все находятся в равном положении. Как сказано в «Перкей авот» (2.15): «День короток, работы много, работники ленивы, вознаграждение велико, а хозяин торопит».

Всякий вменяемый человек живет поэтому с чувством неуверенности. Замечая за собой добрые порывы, он обнаруживает в себе также массу некрасивых похотей и ложных амбиций. Он не знает, что его ожидает, он теряется и сознает, что с легкостью может ошибаться как в одну, так и в другую сторону.

Вот он – бесконечно малый - стоит перед Эйн-Соф, перед Бесконечностью. Сейчас будут продифференцированы все его поступки и проинтегрирована вся его жизнь! Как он может знать результат этой операции? Как он может быть в чем-нибудь уверен?

Как характерна в этом отношении следующая хасидская история: «Рассказывал равви Ашер из Штолина: Мой учитель, равви Шломо, часто говорил: «Я должен приготовиться к тому, что буду делать в аду». Ибо он был уверен, что лучшего не достоин. И когда его душа вознеслась после кончины на Небеса, и ангелы, радостно приняв его, повели в высший рай, он отказался идти. «Они разыгрывают меня, - сказал он. – Это не может быть миром истины». И тогда сама Шехина сказала ему: Пойдем, сын мой! Я одарю тебя своими богатствами безо всякой милости». И равви Шломо пошел за Шехиной»

Грех злословия

Я не берусь решать, почему в Йом Кипур козел отпущения изгонялся в безводную пустыню, а в случае очищения от проказы птица отпускалась на волю. У этого может иметься немало самых неожиданных объяснений. Но почему искупление от греха злословия сопровождалось таким же «психодраматическим» жертвоприношением, как и искупление от всей совокупности грехов в Йом Кипур, в целом понятно: грех злословия очень вязкий и очень тяжелый грех, он опутывает и пронизывает всякого человека, в котором – по меньшей мере исходно - дух Истины всегда смешан также и с духом соперничества.

В отличие от двух козлов Йом-Кипура, которые относились ко всему комплексу грехов, две птицы, фигурирующие в обряде, сопровождавшем очищение от проказы, связаны исключительно с грехом злословия.

Но грех этот признается одним из самых фундаментальных. Так в Талмуде сказано: «За три греха человека наказывают на этом свете, и много он теряет в мире грядущем: за идолослужение, за кровопролитие, а более всего - за злой язык» (Авода Зара 19).

По-видимому, именно тотальность греха злословия превращает его в некий «первородный грех», причастность которому приводят душу к тяжелейшим сомнениям относительно себя самой.

В грехе злословия как в капле воды отражается вся наша общая некритичность к себе самим. Посмеиваясь над другими людьми и подмечая их слабости и грехи, человек слишком часто не замечает того, что смеется над самим собой, и тем самым осуждает самого себя.

К содержанию

© Netzah.org