Арье Барац. НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ

АРЬЕ БАРАЦ

Недельные чтения Торы
Праздники и даты

К содержанию

Недельная глава "Мецора"

КУРТУАЗНЫЙ ИУДАИЗМ («Мецора» 5763)

Источник нечистоты

Недельное чтение «Мецора» в значительной мере посвящено законам, связанным с прокаженными и с самой проказой, болезнью, являющейся одним из источников ритуальной нечистоты. Приводятся в главе «Мецора» и другие ее источники.

Тема ритуальной нечистоты считается одной из самых трудных, многие нюансы которой признаются утраченными. Между тем некоторый общий принцип достаточно очевиден. Нечистота связана со смертью.

Действительно, главным источником нечистоты признается труп, в первую очередь труп еврея, но все прочие источники нечистоты также связаны со смертью. И это понятно. Труп - это не просто безжизненное тело, существующее наряду с другими безжизненными телами, труп - это образ смерти, образ предельно выразительный и зримый. Однако этого мало, как пишет Луцато: «Один из величайших принципов, которыми мы обладаем, гласит, что всему, что есть в нижних мирах, соответствуют наверху трансцендентные силы» (I. 5.2)

Иными словами, в трупе проступает самая Смерть. Насколько живой человек был полон жизни, настолько мертвое тело полно смерти. Здесь наблюдается что-то вроде смены заряда. Живой человек – это «плюс», труп – это та же самая действительность, только со знаком «минус». Когда знакомишься с законами распространения ритуальной нечистоты, то невольно создается впечатление, что она обладает свойствами какого-то поля.

Это, разумеется, грубая аналогия. Ведь речь тут идет на самом деле не об «энергии», а о смысле. И это может породить определенные недоразумения. Между тем все же имеются пределы, в которых эта аналогия вполне работает.

В частности осмысленно отметить то обстоятельство, что «ритуальная нечистота» - понятие, имеющее отношение исключительно к храму. Храм - это как бы единственный «прибор», который способен это трупное поле уловить. Подобно тому, как приемник улавливает «частоты», никак не воспринимаемые нашими органами чувств, так же и Храм (Храмовая гора) улавливает «чистоты», т.е. ритуальную чистоту и нечистоту.

Как бы то ни было, именно в свете «трупного поля» можно понять и все прочие источники нечистоты, в том числе трупы животных и разного рода выделения из человеческого тела, о которых подробно говорится в нашем недельном чтении: «Если у кого будет истечение из плоти его, истечение его нечисто… Всякая постель, на которую ляжет слизеточивый, нечиста, и всякая вещь на которую сядет - нечиста» (15.1-3).

Действительно, ведь всякого рода выделения – это так или иначе умершие или умирающие ткани, это некоторые предвестники смерти.

Может показаться, что этому утверждению противоречит нечистота, вызываемая пролитием семени: «Мужчина, у которого случится излияние семени, пусть омоет все тело свое водою, и будет нечист до вечера. И всякая одежда, и всякая кожа, на которой окажется излияние семени, должна быть вымыта водою, и нечистота будет до вечера» (15.16)

Действительно, ведь семя - это символ жизненности, почему же оно оскверняет? По-видимому потому, что излитое наружу семя изливается себе на погибель, т.е. сперматазоиды, представляющие собой (тысячи) потенциальных людей, вскорости умирают. Стоит ли удивляться тому, что они распространяют ритуальную нечистоту?

В отношении женщины это не менее понятно. Исходящая с кровью неоплодотворенная яйцеклетка – это тоже полутруп получеловека. Поэтому сказано: «Если женщина будет кровоточива кровью, текущей из тела ее, то семь дней пребывает она в отлучении своем. И всякий кто прикоснется к ней, нечист будет до вечера. И все, на что ляжет она в продолжение отлучения своего, - нечисто, и все на что она сядет – нечисто. И всякий кто прикоснется к постели ее, должен вымыть одежды свои и омыться водою, и нечист будет до вечера» (15.19)

Храм и очаг

Однако в отношении кровоточивой женщины следует отметить еще одно обстоятельство. В приведенном отрывке речь идет о ритуальной нечистоте, которая не позволяет человеку войти на территорию храма. Тот, кто сел на постель кровоточивой, не может до соответствующего очищения подняться на Храмовую гору. Никакого другого смысла приведенный запрет не несет.

Как я уже отметил, Храм – это единственный в своем роде и весьма чувствительный прибор, воспринимающий трупное поле. Это поле нигде и никем больше не улавливается и не ощущается. Между тем в отношении женщины, находящейся в период месячных, ее нечистота является препятствием также и для супружеской близости, как сказано: «И к жене во время отлучения ее не приближайся, чтоб открыть наготу ее» (18.19).

Таким образом, запреты кровоточивой женщине приближаться к Храму и к собственному мужу - это два независимых и никак не связанных друг с другом запрета. Но тем самым они невольно становятся пояснениями один другому, становятся подобиями.

Из этого запрета мы вправе заключить, что супружеская жизнь в чем-то аналогична храмовому богослужению. Не напрасно говорится, что когда у человека умирает жена, то это следует воспринимать так, как если бы в его дни был разрушен Храм.

Дама еврейского сердца

Законы, связанные с чистотой семейной жизни, являются одними из самых базисных в иудаизме. Отсутствие миквы или какого-либо естественного водоема, подходящего для омовения, делают целую местность непригодной для еврейского проживания. Этот неприметный атрибут еврейской жизни (миква) в действительности обуславливает все прочие. Ведь без него искоренится еврейский род. Ведь без этого атрибута «штетл» («местечко») превращается, прибегая к языку Гегеля, в «свое другое» - в строжайший монастырь!

Обычно в связи с этим основополагающим законом еврейского бытия обращается внимание на то, что период почти двухнедельного воздержания идет только на пользу супругам, что это наиболее благоприятный режим для поддержания любовного пламени. Но если уж рассматривать эту заповедь через призму прагматизма, то в ней можно усмотреть и другие, не менее выдающиеся стороны.

Запрет на близость с женой в определенный период дается в общем перечне запретов на половую связь: «Жены к сестре ее не бери в соперницы, чтобы открыть наготу ее при ней, при жизни ее. И к жене во время отлучения в нечистоте ее не приближайся, чтобы открыть наготу ее. И с женою ближнего твоего не ложись, чтобы излить семя, оскверняясь ею» (18.18-20).

Но это значит, что законы чистоты семейной жизни помогают супругам воспитывать верность по отношению друг к другу. И уж во всяком случае, женщина, которая не подвергается домогательствам супруга в момент своего отлучения, имеет все основания ему доверять. Ведь если он способен преодолеть вожделение по отношению к ней во имя Всевышнего, тоон сможет преодолеть вожделение и по отношению к другой женщине. И наоборот, убеждаясь, что она является объектом вожделения в период своего отлучения, женщина начнет обосновано подозревать своего мужа, и (в зависимости от того, кем она сама является) – либо вразумлять, любо развращать его.

Но в действительности законы «ниды» обнаруживают не только позитивный прагматический смысл, они углубляют и само наше понимание супружеских отношений.

Законы семейной чистоты, фактически приводящие к тому, что две недели в течение месяца супруги вообще никак друг с другом не соприкасаются, обнаруживает в браке много неожиданных смыслов.

В соответствии с общей еврейской логикой, сказать «не желай жену ближнего» (Шмот 20.17) означает сказать также и - «желай собственную жену». Но как тогда понимать, что в определенные периоды даже желать собственную жену запрещено?

Разве это не значит, что в сексуальном отношении жена в еврейской традиции обладает двумя противоположными статусами? В отличие от чужих жен и близких родственниц, которые всегда запрещены, жена в разные периоды разрешена и запрещена. Учитывая же, что период отлучения по своей продолжительности практически равен периоду близости, мы невольно должны даже как-то приравнять два эти состояния по своему значению.

Этот двойственный статус еврейской жены может вызвать лавину ассоциаций, начиная от парадоксального иудейского закона рыжей телицы и кончая языческим амбивалентным отношением к табу. В подобные дебри я входить не стану, однако одно соображение высказать хотелось бы.

Итак, кем вам приходится женщина, которая зовется вашей суженой, но близость с которой вам в известный период запрещена? Кто она вам? Какого отношения она к себе в период отлучения заслуживает?

Возможно, того самого отношения, которое зародилось некогда под небом Прованса среди трубадуров, и которое прозвали куртуазной любовью? В лирике трубадуров можно встретить всякие моменты, в том числе и достаточно циничные. Но в целом выработанный в этом мире образец отношения к женщине предполагал парадоксальное бескорыстие. Похвальным оказывалось такое поклонение Даме, которое исключало интимную близость, которое было лишено собственно сексуальных притязаний.

На мой взгляд, это парадоксальное целомудренное отношение в целом хорошо уживается с теми требованиями, которые предъявляет еврею галаха по отношению к его жене в период отлучения. Возможно, не все здесь совсем идеально совпадает, но, безусловно, имеется достаточный простор для адаптации куртуазных отношений в еврейской семейной жизни.

Та, которая является женой в период близости, вполне может быть Дамой сердца в период отлучения.

К содержанию

© Netzah.org