Арье Барац. НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ

АРЬЕ БАРАЦ

Недельные чтения Торы
Праздники и даты

К содержанию

Недельная глава "Бемидбар"

ЗА НАШУ И ВАШУ МЫСЛЬ («Бемидбар» 5779 - 21.05.2009)

Трубные звуки

В недельной главе «Бемидбар» говорится об исчислении сынов Израилевых, произведенном Моше в пустыне: «И Господь сказал Моше в пустыне Синайской, в шатре соборном, в первый день второго месяца, во второй год по выходе их из земли Египетской, говоря: «Произведите поголовное исчисление всей общины сынов Израиля по семействам их, по отчим домам их, по числу имен всех мужчин поголовно. От двадцати лет и выше, всех поступающих в войско в Израиле» (Бемидбар 1.1-3)

Общий подсчет, приводимый в нашей главе, показывает, что число сынов Израиля соответствующего возраста составляло приблизительно шестьсот тысяч человек. Шестьсот тысяч считается в традиции предельным числом коренных еврейских душ, соответствующих предельному числу подходов к Торе, предельному числу взглядов на нее. Между тем заранее можно сказать, что один взгляд – взгляд отвлеченный, взгляд философский – в это число не входит. Многие издания ТАНАХа сопровождаются его переводом на арамейский язык, который воспринимается как комментарий: ведь перевести значит понять, проинтерпретировать. Устойчивое выражение «Семьдесят ликов Торы» также связано со звучанием Торы на семидесяти языках, звучанием, отражающим уникальное понимание Божественного слова каждым из народов Земли. Между тем перевод ТАНАХа на язык философов – Септуагинта - исходно был воспринят иудаизмом как профанация, которая отмечается ежегодным постом (десятого тевета). Откровению не по пути с умозрением. В книге «Афины и Иерусалим» Лев Шестов пишет (часть 2. 7): «Идея всемогущества Бога, создавшего и благословившего человека, одушевляла Св. Писание. Но уже средневековье с трудом мирилось с логикой Библии, на каждом шагу оскорблявшей навыки разумного человеческого мышления. Вряд ли будет преувеличением сказать, что схоластики, призвавшие Аристотеля владеть и княжить во всех областях теологии, думали про себя то, что впоследствии громко сказал Спиноза: "Бог не хотел учить израильтян атрибутам своего естества, но сломить их упорство духа и привести к повиновению. Оттого Он действовал на них не разумными доводами, а трубными звуками, громом и молниями». И ведь точно: библейский Бог нимало не похож на Аристотеля: вместо разумных доводов - трубные звуки, громы, молнии. И так во всем Св. Писании: логике человеческого разумения противуставляется властное fiat и оглушающие громы».

Иудаизм всегда препятствовал проникновению отвлеченной мысли в свою религиозную стихию. В средние века книги еврейских аристотеликов были объявлены их соплеменниками «сатанинскими книгами». Скептическое отношение к философии не раз высказывал один из самых просвещенных учителей позднего Возрождения Магараль (1512-1609). Так, в книге «Тиферет Исраэль» он пишет (гл 6), что лучше вообще не вдаваться в вопросы философов, касающиеся галахи, а в гл. 9 даже позволяет себе парафраз «не их (философов) мысли, мысли наши» (ср Иешайя 55:8)

В век просвещения ситуация не изменилась. Раби Нахман (1772-1810) запрещал своим ученикам читать не только философские сочинения, но даже знаменитую книгу Иегуды Галеви («Кузари»), коль скоро в ней по ходу дискуссии излагалось мнение философа. Под запрет у него подпадало даже сочинение Рамбама «Путеводитель заблудших», о читателях которой раби Нахман говорил, что эпикурейство светится на их лбах. А вот что писал Виленский Гаон (1720-1797): «В заслугу того, что евреи отдаляются от изучающих теологию («философия элокит»), нееврейскую ученость и естествознание, они удостоятся в будущем света Всевышнего» («Эвен шлема» 11.4).

Причем это предубеждение иудеев по отношению к философии способны оценить также и некоторые христианские мыслители. Так протестантский теолог Бультман в книге «Иисус» пишет: «У евреев же нет теологии, и это связано не с органической неспособностью или неразвитостью мышления, а с тем, что для евреев Бог изначально имеет иное значение, что Он ни в каком смысле не принадлежит к миру объектов, среди которых ориентируются с помощью мышления».

Свое суждение

В предыдущей статье, говоря о «полувере» выросших на критическом мышлении светских сионистов, я отметил, что в Новое время авторитет традиционных религий пошатнулся, так как они в одночасье лишились привычного рационального обеспечения. Но почему, спросят меня, иудаизму следует пугаться агностицизма Канта, если он и от Платона ушел, и от Аристотеля ушел? Почему иудаизм должен страдать от общего метафизического кризиса, если он - в отличие от того же христианства (вложившегося в теологию и философию) – всегда прислушивался исключительно к исходящим от Всевышнего трубным звукам, громам и молниям?

Нет сомнения в том, что секулярный взгляд – это взгляд иудаизму внешний, которым в рамках его классического партикуляристского подхода легко можно пренебречь. Однако во вселенском контексте обойтись без него решительно невозможно. Что делать, но Бог Израиля по совместительству является также и Богом всего мира! Иудаизм – это вселенская религия, то есть религия не только святого народа, но также и всего остального (будничного) человечества, укорененного не в откровении, а в умозрении. Действительно, исконные религии всех народов мира апеллируют к разумности мироустройства, к естественному порядку. Высшие религиозные прозрения язычников идут рука об руку с философией. Как справедливо отметил Фромм: «мистицизм представляет - подобно индуизму, буддизму и спинозизму – высшее развитие рациональности в религиозном мышлении».

Как бы то ни было, святое (при всем том, что его не дано постичь разумом) мыслимо прежде всего по отношению к будничному, а стало быть, воспринимать его (в его внешних проявлениях) приходится не только в терминах Святой Гемары, но также и в тех философских понятиях, которыми изъясняется будничное. После того как будничное в лице Канта само поставило себя на место, мы получили возможность делать это, не рискую поддаться теологической порче. В самом деле, Кант наложил запрет на трансцендентную философию, и провозгласил философию трансцендентальную, то есть философию, фиксирующую границы святого, но признающую свою некомпетентность проникать внутрь.

В век глобализации иудаизм не может позволить себе внимать исключительно громам и трубным звукам, игнорируя при этом доводы разума. Полностью так не было даже и в старину. Мудрецы Талмуда находились в курсе философских идей и даже специально изучали философию в йешивах (“Сказал рав Иегуда, сказал Шмуэль со слов рабана Шимона бен Гамлиэля: “…Тысяча молодых людей учились в доме моего отца: пятьсот из них учили Тору, и пятьсот учили греческую философию” (Сота 49-б). На протяжении истории еврейский мир так или иначе всегда соприкасался с философией (хотя бы в лице упомянутых выше «Кузари» и «Море невухим»).

В последние же два века ситуация решительно изменилась: после Канта, нанесшего смертельный удар по философиям систем, и особенно после Кьеркегора, отрыто поставившего философию на службу частных человеческих интересов, обращение к философии обрело новую духовную перспективу. Неоценимую работу произвел в этой области Лев Шестов. В упомянутой выше книге «Афины и Иерусалим» он задается вопросом: «Можно ли все-таки говорить о иудео-христианской философии?» (в смысле философии, опирающейся на Св. Писание), и отвечает: «Я думаю, что можно. Только ее нужно искать не на большой дороге развития европейской философии… История знает целый ряд смелых и замечательных попыток противопоставления сотворенной истины Писания вечным истинам, открываемым разумом» 604.

Одну из таких попыток, причем попыток весьма представительных, являет собой религиозный сионизм, признающий и ценность секулярного опыта, и религиозный смысл рационализма. Так в одной лекции, посвященной секулярной культуре, прочитанной не так давно в религиозно-культурном центре Маханаим, глава ивритоязычного отдела Махон Меир рав Ури Шерки отметил, что секулярная рационалистическая культура, на основе которой произошло национальное возрождение еврейского народа, именуемое сионизмом, можно признать духовной основой того Нового Завета, о котором писал пророк Иеремиягу: «Вот, наступают дни, – сказал Господь, – когда с домом Израилевым и с домом Иудиным Я заключу новый союз, Не такой союз, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской, (не такой) союз Мой, который они нарушили, несмотря на то, что Я был им владыкою, – сказал Господь; А такой союз, какой заключу Я с домом Израилевым после тех дней: – сказал Господь, – вложу Я Тору Мою в глубину (души) их, и в сердце их впишу Я его, и буду Я им Богом, а они будут Мне народом. И не будет больше каждый учить ближнего своего и каждый – брата своего, говоря: "познайте Господа", ибо все они, от мала до велика, будут знать Меня» (31:30-33).

В курсе лекций, посвященных книге раби Иегуды Галеви «Кузари» рав Шерки уделяет много внимания философии, и при этом невольно вырисовывает именно ее иудейскую альтернативу. В одной из этих лекций (http://machonmeir.org.il/hebrew/show_id.asp?id=6981), настаивая на несовпадении «естественного» и «разумного», рав Шерки фактически дает замечательный пример той самой «иудейской философии», о которой говорит Шестов.

К содержанию

© Netzah.org