Арье Барац. НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ

АРЬЕ БАРАЦ

Недельные чтения Торы
Праздники и даты

К содержанию

Недельная глава "Бе-Хаaлотха"

РЕЛИГИОЗНАЯ НОРМА («Бе-Хаaлотха» 07.06.2012)

Опыт «смерти Бога» можно назвать неким другим полюсом того единого опыта, который был дан Человечеству в чудесах исхода. Облако, сопровождавшее сынов Израиля в пустыне, является верхней границей той «религиозной нормы», нижнюю границу которой задал агностический опыт повзрослевшего человечества

Правда атеизма

В недельной главе «Беалотха» описываются удивительные подробности небесного покровительства, выказываемого Всевышним сынам Израиля на протяжении их сорокалетнего скитальчества по пустыне: «В день, когда поставлена была скиния, покрыло облако скинию, (которая была) шатром над заветом, и с вечера было над скиниею как бы огненное явление до утра. Так всегда и было: облако покрывало ее, а явление огненное было ночью. И когда поднималось облако с шатра, двигались за ним и сыны Израиля; на месте же, где останавливалось облако, там останавливались сыны Израиля. По указанию Господню двигались сыны Израиля и по указанию Господню останавливались. Все время, когда стояло облако над скинией, стояли они. И если задерживалось облако над скинией много дней, то и сыны Израиля следовали указанию Господа и не двигались. Бывало, что облако оставалось над скинией несколько дней: они по указанию Господню останавливались и по указанию Господню двигались. Бывало, что оставалось облако с вечера до утра, – как поднималось облако к утру, они двигались; если же было оно и днем и ночью, то (лишь) когда поднималось облако, они двигались. (Даже) если два дня, или месяц, или целый год стояло облако над скиниею, стояли сыны Израиля и не двигались; а когда оно поднималось, двигались они. По указанию Господню останавливались и по указанию Господню двигались: указание Господне соблюдали, по слову Господа, (данному) через Моше». (9:15-23)

Трудно представить себе что-либо более «идеальное», более «символичное» с точки зрения нашего общего представления о религии, чем это «облако», хранившее и направлявшее еврейский народ в течение сорока лет. В самом деле, что еще, если не это постоянное чудесное покровительство, привлекает людей в религии? Ассоциируется с ней? Что еще, если не эта надежность, заставляет даже убежденных атеистов уважать религию и относиться к ней по меньшей мере с двойственностью, которая явно проскальзывает в известных словах Маркса: «Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия — это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она — дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа».

Вместе с тем, явление облака прекратилось после того, как сыны Израиля вернулись на свою землю и повели непростую войну за ее завоевание. Более того, еще до возведения Первого Храма стали сокращаться пророческие явления («слово же Господне было редко в те дни, видение было не часто» - 1 Шмуэль 3:1), а после строительства Второго Храма они и вовсе сошли на нет.

Однако даже самой религиозной традицией (ожидающей возобновления пророческого вдохновения) в этом обстоятельстве была усмотрена и вполне положительная сторона. "Мудрец предпочтительнее пророка", - говорится в Талмуде (Бава Батра, 12а).

Непосредственное небесное водительство не только хранит и поддерживает человека, но и гасит его дерзновение, его стремление к принятию самостоятельных решений. А тем самым занижает его предназначение (вспомним, что в райском состоянии Адам сам давал имена животным, то есть создавал их сущности, соучаствовал в творении). В религии исходно просматривается некая антиномия: с одной стороны, открывающийся в ней Бог должен быть достаточно явен и близок человеку, чтобы оказывать ему необходимую поддержку, но с другой стороны - Он должен быть и достаточно сокрыт от него, чтобы не лишить человека инициативы, не лишить его той самостоятельности, в которой раскрывается его богоподобие.

С одной стороны, пророчество воспринимается традицией как источник жизни («Вот наступают дни, – сказал Господь Бог, – когда пошлю Я голод на землю: не бесхлебицу и безводье, а (голод и жажду) внимать словам Господним. И будут бродить они от моря к морю и с севера к востоку, скитаться будут в поисках слова Господня, но не найдут (его)». Амос 8:11-12). С другой стороны, сказано, что Всевышний «сделал мрак укрытием Себе» (Тегил 18: 10), то есть, что Он в своей основе сокрыт и непознаваем.

В свете этих полюсов непосредственное водительство, выглядящее столь заманчиво в явлении облака, в каком-то смысле оказывается такой же крайностью, как и то сокрытие, то исчезновение Бога из поднебесной, которое в ХIХ – ХХ веках переживалось как «смерть Бога», по поводу которого Сартр писал: «Он умер. Не станем подразумевать под этим, будто Он не существует совсем, ни даже того, будто Он не существует отныне... Возможно, Он удалился куда-нибудь в мир иной, подобно душе умершего человека... Бог умер, но человек не сделался от этого атеистом».

Как характерно для этого опыта звучит известная «молитва» Мандельштама (1912):

Образ твой, мучительный и зыбкий,

Я не мог в тумане осязать.

«Господи!» — сказал я по ошибке,

Сам того не думая сказать.

Божье имя, как большая птица,

Вылетело из моей груди!

Впереди густой туман клубится,

И пустая клетка позади…

Итак, даже допуская своим умом, что Бог существует, в ХIХ – ХХ веках человек утратил все душевные каналы связи с Ним. Таким образом, опыт «смерти Бога» можно назвать неким другим полюсом того единого опыта, который был дан Человечеству в чудесах исхода. Облако, сопровождавшее сынов Израиля в пустыне, является верхней границей той «религиозной нормы», нижнюю границу которой задал агностический опыт повзрослевшего человечества.

Арабская весна

Однако состояние полной утраты связи со Всевышним не оказалось чем-то раз и навсегда достигнутым и неизменным. В какой-то момент обнаружилось, что «показатели религиозности» вновь стали расти, что как некогда век от века сокращалась интенсивность пророчества, так если не год от года, то по крайней мере десятилетие от десятилетия человеческие сердца стали все более открываться Создателю. Имя Бога люди все чаще стали произносить вполне произвольно, и что более важно, они, как в старину, стали ощущать, что «есть ухо слышащее».

Сегодня с полным основанием можно сказать, что пора сухого беспросветного безверия позади, что поколение, родившееся после Мировых Войн, более уже не испытывает того отчуждения, которое подавляло их отцов, и открылось самым разнообразным религиозным веяниям. Молодежные увлечения восточными религиями, которые стимулировали рок-певцы 60-х и 70-х, развивались параллельно с возвращением европейцев к поставленной ими некогда под сомнение бибоейской вере. Пестрая религиозная жизнь развитых стран зачастую может быть названа поверхностной, но дается она людям без особого надрыва. Более того, зачастую за этой «поверхностностью» стоит вполне зрелое нежелание вплетать в духовные поиски какую-либо идеологию.

Бывает, конечно, всякое, но в целом возвращающийся к религии современный повзрослевший человек не только обретает веру, но и сохраняет ту толерантность, ту критичность, здравость и открытость, которые, как нам ранее казалось, были присущи только светскому сознанию.

Имеется лишь одно исключение. И это ислам. Следование этой религии, как правило, сопровождается у ее приверженцев характерной безапелляционностью и совершенно средневековым религиозным энтузиазмом. Эта мусульманская невменяемость, безусловно, имеет свои, то есть вызванные характером самого ислама, причинами. Отрицание свободы выбора, дискриминация женщины, и наконец, оправданность лжи и насилия для достижения «священных» целей - глубоко укорены в этой религии. По большому счету ей не по пути с ценностями иудео-христианской цивилизации. Но, по-видимому, дело все же не только в этом. Похоже, что имеется также и общая внешняя причина: приверженцы ислама, появившиеся в Европе в послевоенные годы, никогда не переживали опыта «смерти Бога», они до сих пор не повзрослели. Ведя воинствующую пропаганду своей веры на волне общего религиозного возрождения, сами исламисты не доросли еще до собственного внутреннего кризиса, их коллективный умственный возраст и сегодня не превышает 14-15 лет.

Могут ли они повзрослеть, могут ли они критически отнестись к себе, и к своей вере? Ответ на этот вопрос вне нашей компетенции, он полностью принадлежит их свободе, которую их религия отрицает. Но возможность задуматься им сегодня, безусловно, представилась. Исламисты повсеместно приходят к власти, причем на волне экономического кризиса. А это значит, что очень скоро арабы убедятся, что шариат не способен решить ни одной их национальной проблемы.

К содержанию

© Netzah.org