Арье Барац. НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ

АРЬЕ БАРАЦ

Недельные чтения Торы
Праздники и даты

К содержанию

Недельная глава "Хуккат"

ГАЛАХА И АВТОНОМНЫЙ РАЗУМ («Хуккат» 5763)

Буквальное понимание

В недельной главе «Хуккат» приводится такая история: «И Господь сказал Моше, говоря: Возьми посох и созови общину, ты и Аарон, брат твой, и скажите скале пред глазами их, чтоб дала она из себя воду: и извлечешь ты для них воду из скалы, и напоишь общину и скот их. И взял Моше посох, бывший пред Господом, как Он повелел ему. И созвали Моше и Аарон общество к скале и сказали им: слушайте же, непокорные, из скалы ли этой нам извлечь для вас воду? И поднял Моше руку свою и ударил по скале посохом своим дважды, и потекло много воды, и пила община и скот. И Господь сказал Моше и Аарону: за то, что вы не поверили Мне и не явили святость Мою пред очами сынов Израиля, не введете вы общества этого в землю, которую Я дал им» (20.8-12)

В одном католическом издании Библии, сопровождающемся подробными комментариями, по поводу этого эпизода говорится следующее: «В чем заключался проступок Моисея и Аарона, остается для нас непонятным. Может быть, у Моисея не было достаточно веры, когда он первый раз ударил по скале жезлом; или же Моисей был наказан за то, что не смог убедить народ выполнить повеление Господне: «и на меня прогневался Господь за вас». (Втор 1.37)

Эта реакция христианина на данный эпизод довольно знаменательна. Христианин просто не способен увидеть в этой истории тот смысл, который представляется совершенно очевидным еврейскому комментатору: проступок Моше и Аарона состоял в том, что они сделали не то, что им повелел Всевышний. Моше ударил по скале вместо того, чтобы просто обратиться к ней со словами.

Так, Рашбам пишет: «Моше неправильно понял слова Всевышнего: «Возьми посох». Он не верил, что ему удастся извлечь воду из скалы при помощи слов, а не при помощи удара, как то было в Рафидиме». В том же смысле выражается и Раши: «Почему Он так сурово наказал их за это прегрешение? Потому что было в нем осквернение имени Всевышнего на глазах у всего народа. Ведь если бы они сказали скале, чтобы она дала воду, и она дала бы ее, - имя Всевышнего освятилось бы на глазах у всего народа»

Иудаизм держится именно на таком буквалистском и точном исполнении заповеди. Важна не столько наша оценка заповеди, сколько ее выполнение.

В христианстве ценится «суть», а не «детали». Для христиан такого рода отношение к заповеди – в их терминологии именуемое «обрядоверием» - признается негативным явлением. «Человек оправдывается не делами закона, а только верой», - пишет Павел неевреям галатам (2.16). Это утверждение остается на совести Павла, когда он применяет его к евреям. Но Закон действительно не писан ни галатам, ни колоссянам, ни римлянам, и им трудно поверить, что гнев Всевышнего может быть вызван небрежным выполнением какой-то технической детали.

В иудаизме вера, разумеется, также является обязательным условием. Если человек выполняет заповедь не потому, что ее заповедал Создатель, а по каким-то посторонним соображениям, то заповедь не считается исполненной. Как сказано в трактате Брахот (17.а): «Всем исполняющим не во имя ее самой (Торы), лучше было бы не быть созданными» (Брахот 17.а).

Но в то же время справедливо и обратное: а именно, если заповедь не обеспечена «материальным компонентом», то она также не считается выполненной. Иудейское отношение к заповеди не имеет ничего общего с тем, что у христиан именуется «обрядоверием», поскольку церковные обряды вменены человеку совсем не в том смысле, в каком вменены еврею заповеди Торы. Заповедь Торы должна быть выполнена в точности так, как она предписана. Если, например, человек накладывает испорченные тфиллин, искренне веря, что они кошерные, ему не засчитывается эта заповедь.

К тфиллин предъявляются определенные требования, к выведению воды из скалы также. Но почему же тогда вода вообще потекла?

Бывают такие способы неверного исполнения заповеди, которые все же делают ее совершенной в глазах Всевышнего. Они не разрешены исходно («легатхила»), но будучи совершенными таким «пограничным» способом, все же засчитываются задним числом («бедиавад»).

Например, наложение тфиллин предписано в дневное время и запрещено в ночное, однако если человек, наложивший тфиллин днем, забылся и досидел в нем до ночи, то этот запрет не будет считаться нарушенным. В случае удара по скале могло иметь место именно такого рода нарушение.

Итак, иудей стоит на строгом буквалистском исполнении заповеди, и только исполнив ее, он, как и христианин, искренне может признать: «в чем заключается смысл данного предписания, остается для нас непонятным».

Но кто решает, каким образом должна совершаться та или иная заповедь?

Авторитет мудрецов

После того как Тора была дана, ее трактовка (самой же Торой) была поручена мудрецам: «по закону, которому научат они тебя, и по суждению, которое они изрекут тебе, поступи, не уклоняйся от слова, которое они скажут тебе, ни вправо, ни влево». (Дварим 17.8-12). Галаха устанавливается на земле, а не на небе. Власть мудрецов определять закон безусловна. В известной талмудической Агаде (Бава Меция 59) рассказывается, как мудрецы спорили по поводу одного закона и приняли галаху вопреки мнению самого Всесвятого, который явился и открыто высказался на чьей он стороне. «Победили Меня сыны Мои. Победили», - резюмировал Всевышний, согласившись с тем, что даже Он должен принимать трактовку мудрецов.

Эти нормы законодательно дисциплинарны, они подлежат исполнению независимо от того, правы ли были мудрецы «объективно», или ограничены соображениями своего времени. Гемара - это не учебник по физике и не учебник по истории. Причем она сама признает это и позволяет относиться к своей агадической составляющей как к аллегории. Но в том, что касается ее галахической составляющей, то она эксклюзивна и не подлежит критике.

Каких бы взглядов вы не придерживались, какую бы философию вы не провозглашали, вы обязаны платить налоги и вообще быть лояльны к закону государства, в котором проживаете. Это справедливо даже для того случая, если мы считаем, что какие-то из этих законов устарели, что они несправедливы или просто нам почему-то не по душе (право на гражданское неповиновение - отдельный случай).

Но точно такое же отношение царит в еврейском мире относительно Галахи. Каких бы взглядов еврей не придерживался, сколько бы неразвитой не считал он саму «еврейскую мысль», галахическим постановлениям мудрецов он подчиняться обязан в силу своего рождения. Таково непреложное требование Того, чьим словом созданы небо и земля.

Однако это не значит, что мудрецы не могут ошибаться. Они могут ошибаться в оценке внешних событий и феноменов культуры.

Очевидно, что галахические решения могут быть адекватными лишь в том случае, если галахический авторитет адекватно воспринимает ту духовную действительность, с которой он сталкивается. Но вот тут как раз у раввинистического иудаизма имеются проблемы.

Издавна иудеи ценили технические достижения Эсава, презрительно относясь к духовным. Паровоз или самолет - это здорово, но все прочее - это «авода зара» - идолослужение, которого благочестивому еврею даже и знать не надо. Я не стану доказывать, что технические достижения Эсава без его «аводы зары» едва ли бы были возможны. Я хочу лишь обратить внимание на то, что в самом еврейском мире в этом отношении все же возникло разномыслие, позволяющее приводить бесчисленные примеры «неадекватного» отношения к феноменам внешней культуры.

Только один такой пример. Ни для кого не секрет, что многие ортодоксальные раввины (из группы «харейдим») квалифицируют как «аводу зару», т.е. как идолослужение, двухминутное замирание израильских граждан в память по жертвам Катастрофы и в память по павшим воинам за независимость Израиля. Многие харейдим в эти минуты демонстративно продолжают двигаться, чтобы не соучаствовать в «гойском обряде». Даже многие государственные служащие - ортодоксы в эти минуты продолжают демонстративно сидеть за своими конторскими столами или заблаговременно покидают свои рабочие места и «отсиживаются» в различных укромных уголках.

Ясно, что замерев и склонив голову, ни европейцы, ни перенявшие их обычай израильтяне не вызывают усопших душ, а только воздают им честь. Но все же, как мы видим, множество раввинов запрещают такое стояние точно так же, как они запрещают спиритизм, новогоднюю и рождественскую елки, прыганье через костер в день Ивана Купалы и т.п.

В данном случае мы можем с полным правом говорить о неадекватной оценке внешней культуры со стороны харейдим, поскольку сионистские раввины не считают минуту молчания спиритическим сеансом и участвуют в этом «гойском обряде» наряду со всем Израилем. Но кто поручится, что сами они - эти сионистские раввины - не воспринимают чего-то в европейской культуре так же неадекватно, как харейдим в израильском обычае замирать на две минуты в память о павших?

Лично мне случаи такого неадекватного восприятия секулярной культуры сионистскими раввинами не раз встречались. Традиционный еврейский мир не замечает специфических проблем, порожденных приходом в мир внетрадиционного образа жизни, он не желает признавать полноценного духовного смысла секулярного существования.

Традиционный еврейский мир вот уже два века игнорирует проблемы, связанные с возникновением автономного разума и автономной морали. Между тем эти провозглашенные Кантом идеи породили также и автономную религиозность, представляющую альтернативу любой религии. Действительно, принципы автономного разума и автономной морали выводят человека из-под опеки традиционной религиозности, полностью оставляя его в пределах религиозной проблематики, даже углубляя и драматизируя ее.

Эта религиозность принципиально внутреннего свойства. Сам Кант характеризовал ее так: «До тех пор пока практический разум имеет право направлять нас, мы будем считать поступки обязательными не потому, что они суть заповеди Бога, а будем считать их божественными заповедями потому, что мы внутренне обязаны совершать их».

Более того, для автономной религиозности традиционная вера (по крайней мере, так было первоначально) выглядит мертвой скорлупой, препятствующей, а не помогающей найти Всевышнего.

В своем сочинении «Религия в пределах только разума» Кант в следующих словах выражал то общее положение, которое можно назвать «кредо» миллионов религиозных людей Нового времени: «Все, что человек сверх доброго образа жизни предполагает возможным сделать, чтобы стать угодным Богу, есть лишь иллюзия религии и лжеслужение Богу».

Кант считал такой тип автономной религиозности очищенной формой христианства. Он писал: «Учитель евангельский провозгласил себя посланником неба и с высоты всего достоинства такого посланничества провозгласил рабскую веру (в богослужебные дни, формулы и обряды) саму по себе ничтожной, а, напротив, моральную веру, которая одна только освящает человека «как Отец ваш на небеса свят есть», и в добром жизнеповедении доказывает свою истинность, объявил единственно душеспасительной».

Но истинным пророком такой автономной религиозности, полностью отвергшей традицию, можно назвать Серена Кьеркегора (1813-1855), который, имея теологическое образование и придерживаясь консервативных взглядов, восстал против церкви - главного оплота политического консерватизма. Кьеркегор называл традиционную религиозность «карикатурой на подлинное христианство». В специально издаваемом им антиклерикальном листке Кьеркегор утверждал, что принимать участие в церковных церемониях - это значит «принимать Бога за дурака». Он писал: «Разница между театром и церковью в том, что театр честно и правдиво признает, что он есть; церковь же в отличие от театра лживо пытается всячески скрыть, что она есть».

В наше время частные верующие уже не воюют с церковной традицией, но тем не менее они продолжают представлять ей реальную духовную альтернативу.

Игнорировать проблемы, связанные с духовной действительностью автономного разума и автономной морали, со стороны раввинистического иудаизма также близоруко, как утверждать (как это делал Мориц Лацарус в сочинении «Этика иудаизма»), что принципы иудаизма - это принципы автономной морали.

Разумеется, для иудеев эта возникшая в христианском мире коллизия преломляется совершенно иначе, ибо как «институты» Израиль и Церковь значительно отличаются.

Даже справедливо критикуя религиозную жизнь за ее мертвенность или лицемерие, еврейский (религиозный) антиклерикал в действительности не порождает еврейской альтернативы иудаизму. Еврейский «религиозный антиклерикал» не имеет никакого адекватного религиозного механизма влияния на Галаху. Он не больше Всевышнего. И если Всевышний смирился с необходимостью считаться с постановлениями мудрецов, то и носитель автономного разума должен прийти к такому же заключению.

Взаимоотношения между иудейской традицией и неформальной автономной религиозностью своеобразны и заметно отличаются от тех, которые имеют место в христианском мире.

Далеко не все понимают это обстоятельство. Во-первых, его не понимают реформисты, «прогрессивные иудеи», которые как раз зародились на волне возникновения идей «автономного разума».

Отвергнув Гемару как достоверный религиозный опыт, реформистский иудаизм поступил в «духе времени», но при этом, по существу, вывел себя за границы иудейского консенсуса. В той же мере в какой христианский протестантизм внутренне присущ этой религии и не препятствует последнему единству с апостольскими церквями (проявившемуся в экуменическом движении), в той же мере реформизм чужд иудаизму и по существу представляет собой лишь полустанок по дороге в большой секулярный мир (реформисты не пополняются за счет рождаемости).

Обычно реформисты обвиняют ортодоксов в ограниченности и неспособности понять дух нашего времени, т.е. дух автономного разума. Но ведь и они не понимают духа того времени, в котором живут их оппоненты. Взаимонепонимание здесь вполне обоюдное.

Вопрос о том, возможны ли какие-то конструктивные принципы взаимодействия галахи и автономной морали, я надеюсь обсудить через некоторое время, в связи с недельными главами «Маттот» и «Дварим».

К содержанию

© Netzah.org