Арье Барац. НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ

АРЬЕ БАРАЦ

Недельные чтения Торы
Праздники и даты

К содержанию

Недельная глава "Балак"

ЛЮДИ, АНГЕЛЫ И ЗВЕРИ («Балак» 5760)

Дар пророчества

В недельном чтении “Балак” рассказывается о том, как моавитский царь по имени Балак, устрашенный приближением евреев, обратился за помощью к ведущему кудеснику того времени, Биламу. Он попросил его проклясть Израиль, сказав “ведь я знаю: кого благословишь ты, тот благословен, а кого проклянешь, тот проклят” (Бемидбар 22.6).

Но Всевышний явился Биламу и запретил ему произносить проклятия в адрес Израиля. Когда посланники Балака явились к нему вновь, Билам ответил: “хотя бы давал мне Балак полный свой дом серебра и золота, не смогу преступить повеления Господа, Бога моего, чтобы сделать что-либо малое или великое” (22.18).

В результате он не только не проклял Израиль, но “вложил Господь слово в уста Билама, и сказал: возвратись к Балаку и так говори: “... Как прокляну я? Не проклинает его Бог. Как изреку зло? Не изрекает зла Господь! С вершины скал вижу я его и с холмов смотрю на него: вот народ отдельно живет и между народами не числится” (22.8-9)

На первый взгляд может показаться, что Биламом двигало какое-то подлинное религиозное чувство, какое-то благочестие: уж если человек говорит, что даже за деньги не нарушит божественного постановления, то значит, он наверняка праведник! Однако согласно традиционному иудейскому взгляду отказ Билама проклясть Израиль был обусловлен не зовом его религиозной совести, а вынужденной подчиненностью внешней силе. Согласно преданию, Билам был бы рад проклясть евреев, но дух Всевышнего сковал его волю и он стал пророчествовать.

Пророчество - это религиозный феномен, имевший место со времен сотворения мира до периода второго Храма. Считается, что пророчество состояло не только в предсказании, не только в ясновидении, но и в подчинении человеческого духа духу Всевышнего: по крайней мере в некоторых случаях, пророк выступал в качестве своеобразного медиума и прорекал слова не по собственной воле (далее мы увидим, что “пророчествовать” Всевышний может заставить не только человека, но даже и ослицу). Бороться с этим “наваждением” было никому не под силу. Вот в каких словах говорится об этом в книге пророка Иермиягу: “Уговорил Ты меня, Господи, и я дал уговорить себя, Ты одолел меня и Ты превозмог меня, стал я вседневным посмешищем, всякий издевается надо мною... И сказал я себе: не стану больше напоминать о Нем и не буду говорить именем Его, но было слово Господне в сердце моем, как огнь пылающий, заключенный в костях моих, и извелся я, сдерживая его, и не мог более” (Иермиягу 20.7-9)

Итак, пророк выступал в роли посланника, служил орудием Всевышнего, однако это не значит, что он не имел своего отношения к тому, что произносил. Пророк Иеремия сочувствовал делу Всевышнего. Выпавшее на его долю служение могло показаться Иеремии чересчур тяжким, но он признавал его правоту и болел за него. Билам наоборот, боялся и ненавидел повелевающего им Царя, но не мог с ним не считаться.

Согласно иудаизму Билам является тяжким нераскаявшимся грешником. Именно он, по утверждению Талмуда (Сота 11б), дал совет фараону уничтожать новорожденных еврейских мальчиков. А убедившись, что ему не удается проклясть Израиль, он посоветовал Балаку погубить еврейский народ, втянув его в распутство. В трактате Гитин (57а) рассказывается, что душа Билама томится в аду, где он продолжает настраивать людей против Израиля.

Итак, дар пророчества не делает еще человека достойным Всевышнего, достойным его может сделать лишь соответствующая позиция по отношению к своей миссии. И это особенно хорошо видно, если сравнить поведение Балака с поведением его ослицы и посланного ему ангела.

Ангел и ослица

В нашем недельном чтении рассказывается следующее: “И встал Билам поутру, и оседлал ослицу свою, и пошел с князьями Моавитскими. И воспылал гнев Божий за то, что он пошел, и стал ангел Господен на дороге в помеху ему. А он ехал на ослице своей и два отрока его с ним. И увидела ослица ангела Господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке его, и своротила ослица с дороги и пошла на поле. И Билам стал бить ослицу, чтобы поворотить ее на дорогу... Ангел же Господен прошел дальше и стал в узком месте, где не было пути, чтобы свернуть вправо или влево. Едва увидела ослица ангела, легла она под Биламом. И воспылал гнев Билама, и бил он ослицу палкою. И отверз Господь уста ослице, и сказала она Биламу: что сделала я тебе, что бил меня уже три раза?...

И сказал ангел Господен: за что ты бил ослицу твою уже три раза? ведь это я вышел помехою, так как не по мне этот путь. И увидала меня ослица, и свернула от меня вот уже три раза; если бы она не свернула от меня, я даже убил бы тебя, а ее оставил бы живою... И сказал ангел Господен: пойди с людьми этими, но лишь то, что я говорить буду тебе, ты говори” (22.21-35)

В результате Билам произнес следующие знаменитые слова: “Вот народ отдельно живет и между народами не числится. Кто исчислит прах Яакова и сочтет пыль Израиля? Да умрет душа моя смертью праведников, и да будет кончина моя, как его” (23.9-10)

Итак, ангел, ослица и Билам. Все они, согласно простому пониманию текста, подчинялись воле Всевышнего, все выступали Его орудиями. Между тем, если ангел и ослица служили исключительно орудиями и заведомо не могли вызывать никаких нареканий, то Билам заслужил осуждение. Иными словами, иудаизм утверждает, что все вынужденно произнесенные Биламом благословения не помогли ему, что он не умер смертью праведника, что кончина его не была как кончина всего Израиля.

Чему учит нас это предание иудаизма? Оно учит, что человек, в отличие от ангела и животного, свободное существо, что даже если он вынужденно совершает благочестивый поступок, то в конечном счете его вечную судьбу определяет не этот поступок, а его глубинный внутренний выбор, выбор его совести и его сердца. Однако именно эта возможность выбора делает его в отличие от ангелов и животных соучастником вечности.

Души ангелов и животных, возможно, также будут существовать “всегда”, но тем не менее их бытие представляет собой совершенно иное бытие, нежели бытие человеческих душ - они не являются образом и подобием Всевышнего.

То, что ослица заговорила человеческим языком, было знаком самому Биламу, что ему предстоит заговорить языком Всевышнего.

Но как дар речи не превратил животное в человека, так и дар пророчества не превратил грешника в праведника.

Обычно считается, что дар речи (поскольку он равносилен дару разума) отличает человека от животного и делает его образом и подобием Бога. Между тем человек, хотя он действительно не может реализоваться без этого дара, вовсе к нему не сводится. Как обнаружила экзистенциальная философия, человек выявляется не столько в разуме, сколько в озадаченности вопросом собственного бытия, которое он с помощью разума разрешает.

Итак, в том, что животное заговорило, нет ничего принципиально чудесного. Этому препятствуют прежде всего особенности гортани, а не “отсутствие разума”. В этой связи достаточно напомнить, что некоторые животные неплохо умеют говорить. Иные попугаи вполне впопад используют более сотни слов; описаны случаи обучения обезьян своеобразному языку жестов, схожему с азбукой глухонемых, а в последнее время обнаружено, что обезьяны (пользующиеся специальной компьютерной клавиатурой) могут активно использовать до трех тысяч слов.

То, что ослица заговорила - это безусловное чудо, но все же чудо, не изменяющее самой природы этого животного.

Но какова тогда природа ангелов? К кому ближе эти, обладающие даром речи и даром разума, существа - к животному или к человеку? Христиане верят, что ангелы “богоподобны” и даже превосходят в этом отношении человека, которого совратил один из ангелов, Сатана или, как его еще зовут христане, Люцифер. Вот как выражает этот общехристианский подход православный теолог В.Н. Лосский: “Зло имеет своим началом грех одного ангела, Люцифера. И эта позиция Люцифера обнажает перед нами корень всякого греха - гордость, которая есть бунт против Бога... Мятежный дух начинает ненавидеть бытие, им овладевает неистовая страсть к уничтожению, жажда какого-то немыслимого небытия. Но открытым для него остается только мир земной, и поэтому он силится разрушить в нем Божественный план... Драма, начавшаяся на небесах, продолжается на земле, потому что ангелы, оставшиеся верными, неотступно закрывают небеса перед ангелами падшими”.

Однако согласно представлениям иудаизма, ангелы лишены свободной воли. Сатана - это не противник Бога, а исполнитель определенной миссии - миссии обвинения. Ангел, встретившийся Биламу, именуется в Торе “помехою”, буквально “ле-сатан”. Сатана, таким образом, - это прежде всего имя миссии, а не лица. Р.Шломо б.Ицхаки (Раши) так поясняет изумленный вопрос ангела: "Зачем ты спрашиваешь об имени моем?", когда его "спросил Иаков, сказав: скажи же мне имя твое" (Берешит 32.30.): "У нас нет постоянного имени, наши имена меняются в зависимости от поручения, которое нам повелено исполнить и с которым мы посланы".

Соответственно, евреи не разделяют христианскую идею “бунта” ангелов, отрицают, что “сначала дьявол согрешил" (1Иоан 3.8.). Согласно еврейскому пониманию ответственность за грехопадение несет не змей (будь он животное или ангел), а человек. В системе иудаизма к ангелу в той же мере, что и к животному, не применимы не только термины “праведность” и “злодейство”, но даже и понятие “грядущая жизнь”.

Р. Йегуда-Лейб из Праги (Магараль) такими словами выражает это положение: “Израиль, который приглашен и готовится к грядущему миру, может благословлять: “Да будет великое имя Его благословенно вечно, во веки веков”, но не ангелы, которые не имеют доли в грядущем мире. Так как каждый из них сохраняется на своем уровне, ангелы остаются тем, кем являются, и не могут превзойти и подняться на ступень выше” (“Нецах Исраэль” 22)

Итак, в системе иудаизма ангелы при всей их близости к Богу в большей мере подобны животным, чем людям, в том смысле, что они не способны занять собственную позицию по отношению к себе и к Всевышнему. В системе иудаизма ангелы лишены того последнего суверенитета, который позволяет признать их свободными личностями.

И история с Биламом, кстати говоря, именующаяся в Талмуде отдельной книгой, быть может, как никакой другой отрывок Торы не провозглашает эту идею.

К содержанию

© Netzah.org